Слуги были ему знакомы — управляющий служил семье, сколько Вирранд себя помнил. Еще дядюшка Ньявельт его нанял. Дочка старика, ровесница Вирранда, уже успела выйти замуж, родить двоих крепких малышей. Прошлый раз еще с младшим на руках помогала по хозяйству.
— А где дочка-то? — спросил Вирранд за очередной переменой блюд.
— А, так вы видите, господин, что еда не такая? Да, не то, не то, уж Денайе готовила не хуже матери-покойницы. Уехала она, господин. С мужем и уехала.
— Это куда же?
— Да на север, в Даэру.
— А чего так далеко подались?
— Да там у него родня, — неопределенно махнул рукой старик.
— Сколько помню, твой зять мастер гильдии пекарей? Чего ему искать на севере?
Старик мялся, не говоря ничего определенного. Вирранд пока оставил его в покое.
— А где еще двое?
— Померли оба, — почему-то приглушив голос, ответил старик.
— Да молодые вроде были? Как это вышло?
Старик явно был напуган вопросом.
— А… так вышло, господин. Я пойду, мне еще распорядиться надо…
— Стой, где стоишь, — спокойно и весомо приказал Вирранд. — Отвечай мне.
Старик замотал головой.
— Господин, не надо!
— Боишься? Чего боишься?
Старик затравленно огляделся по сторонам. Он явно боялся и спутников Вирранда, и двоих новых слуг.
— Иди за мной, — негромко приказал Вирранд. — Айса, — подозвал сержанта. — Проследи, чтобы никто из слуг из комнаты не уходил.
— Сделаю, господин, — кивнул Айса.
— Ну, говори, — Вирранд привалился к закрытой двери фехтовальной. — Тут никто не услышит, я это место знаю.
Старик прятал глаза и то и дело одергивал сюрко или смахивал с него невидимые соринки.
— Люди пропадают, — заговорил он, наконец, быстрым сбивчивым шепотом.
— И в чем дело? В этом городе не бывает поножовщины и убийств? Много, что ли, стали пропадать?
— Так ведь трупы-то находят…
— Раньше что, не убивали никого?
— Так не убивали.
— А как убивали?
Старик судорожно вздохнул.
— Ну, грабитель убьет — горло там перережет, пырнет, голову разобьет, так хоть не глумится! — выкрикнул он.
— Глумится?
— Да, — тихо сказал он. — Ужасно. — Он сложил руки. — Могут вспороть от паха до горла, все внутренности вытащить… Глаза вырезать. Язык. Не по-людски убивают. Может, даже живых еще вот так… И всегда на видном месте оставляют…
Вирранд внезапно вспомнил круглые желтые глаза и серое лицо ойха. Вздрогнул.
— А внутренности, язык — это все исчезает?
— Да, господин. Вот как охотник печень оленя забирает, язык там…
Вирранд ощутил, как к горлу подкатывает тошнота, сдержался.
— Давно началось?
— С зимы. Когда государь подтвердил Уговор и вернулся. Скоро после этого.
— В верхнем городе бывало?
— Нет. Только внизу.
— Когда последний раз было?
— Ровно месяц.
Вирранд задумался.
— Всегда ровно месяц проходит?
Старик закивал, из глаз его полились слезы.
— А что король?
Старик снова замялся.
— Говорят, король болен, потому и такое…
— Что приказал сделать король?
— Он велел господину Эньяте, начальнику городской стражи… он хороший человек, дельный. Мой зять у него одно вре…
— И что сделал этот Эньята?
— Дозоры по улицам ходят. Ночью не велел выходить без необходимости, и уж не поодиночке.
— Выходят же все равно. Разве не так? Если я верно понимаю, в кабаках все равно гуляют до утра, и хозяева дело сворачивать не станут.
— От всего не убережешься. — Он поднял глаза на Вирранда и зашептал: — Ведь и под утро человек пропал, было такое. Совсем рано было, но уже светло!
— Ты знал его?
Старик замотал головой.
— Врешь. Ведь врешь.
Старик всхлипнул. Затем кивнул.
— Они с моим зятем домой шли. Ведь ему же до дома два шага было, а он не дошел! Зять вернулся, а он — нет!
— Кого-нибудь поймали?
— Нет. Только слухи ходят — видели пару тварей каких-то.
— Тварей? Значит, тварей?
— Не знаю я, господин!
— Кто это дело разбирал?
— Так тот же господин Эньята.
— И что выяснилось?
— Не знаю я! Я же человек маленький, а мой зять уже не…
— Скажи, ты ведь ждешь, что на днях опять будет? Да?