Он приехал в середине ночи, и брат встретил его неподалеку от холма и крепко-крепко обнял.
— Прости, времени мало, вести тревожны, — негромко сказал он. — В чертоге Узора я приказал приготовить все для встречи и беседы. Но ты не должен был давать позволение Науринье.
— Он старший маг Холмов. Я не могу ему давать или не давать позволения.
— А Тэриньяльта все же отправил.
— Брат, но он же сам решил дать мне клятву верности.
— У тебя на все есть отговорка, Злой Язык. Но не будем об этом.
Арнайя Тэйриньяльт всегда был бледен, но сейчас его бледность была такова, что казалось, будто он растворяется в темноте. Он очень похудел, вид у него был усталый и тревожный. Науринья почти не изменился, разве что казался еще более замкнутым. Говорил Нельрун.
Бард умел рассказывать. Голос его странно успокаивал и вызывал в голове образы.
— Я Дневной, и потому ничем не нарушал Уговора. И по Уговору ночь, Холмы и подземелья отданы Ночным. Правда не нарушена.
— Хорошо, я понял, — отмахнулся король. — Дальше.
А дальше заговорил Науринья.
— Когда на меня напали, когда я чуть не погиб, я почуял тьму, я почуял тени, я услышал шепот Бездны. Я вижу эту тень во всех нас, ибо нет человека без тени. И если тень в человеке побеждает человека, я, пес, убиваю таких. Я, пес, иду по их следу, я вижу, я слышу. Я вижу тени во тьме, я чую их след, — нараспев, негромко говорил он. — Я знаю, где запах теней, я знаю. Они здесь, в Мертвом холме, они здесь, под Средоточием, за старыми постами. Их след тянулся за пределы Холмов. И я пошел по следу. И я нашел их. Я нашел место, где приносили в жертву кровь, и я увидел тени.
— Я увидел ойха, — подал голос Тэриньяльт.
— Ойха? — громким шепотом произнес король Эринт. — Ойха?
— Дааааа, — прошелестел Науринья. — Я увидел тени. Я увидел людей, которые отбрасывали эти тени. И я увидел ойха, которые сами тень.
— Откуда ойха? Разве они все не истреблены?
— Запах крови стоял в том месте. И все они слетелись на кровь — и люди, и тени, и ойха.
— Сколько было их? — хрипло спррси Ринтэ.
— Людей десятка три. Теней куда больше. Ойха был один, на цепи у Дневного. Но я боюсь, что есть еще…
Ринтэ молчал. В голове его клубились образы. Они сплетались в цепь. Мучительное томление, ответ где-то на грани сознания. Он молчал.
Кровь — тени, слетающиеся на кровь. Король и уговор с Жадным. Мертвый холм.
Кровь-жертва-тени-ойха. Жадный.
— Если это правда, то близится Кровавая луна, — беззвучно произнес он, сам не понимая, почему так сказал.
— Что? — переспросил король.
— Ничего, — тускло ответил Ринтэ.
Воцарилось недолгое, тяжелое, как древние камни, молчание.
— Я приказываю, — наконец, хрипло сказал король, — строго охранять границу наверху. Все посты под землей усилить, как только можно. Патрулировать постоянно. А я… я хочу пойти к Средоточию. Под землей. За старые посты.
Ринтэ молчал. Умом он понимал, что не должно ничего случиться, ибо власть брата течет в этой земле. Но сердце дрожало от недоброго предчувствия.
Госпожа Асиль, Ледяной Цветок, краса Тэриньяльтов, тихо пела, пытаясь вышивать. Она впервые взялась за женское рукоделье, у нее ничего не получалось, и это вовсе ее не злило, это было забавно, как азартная игра.
— Ну, опять ничегошеньки не вышло, — улыбнулась она, вкалывая в подушечку иголку.
Госпожа Инваль покачала головой.
— Хорошо, что вы королева. Будут у вас и швеи и вышивальщицы, не то что у жен простых людей.
— Кто знает, что придется делать в жизни.
— Это верно, так и в сказках говорится.