За Ифой никто никогда не следил и не искал его, он всегда «вот только что тут был». Так и сейчас Анье все отвечали. «Где-то тут был, барышня, только что». Никто не спросил — зачем он ей. Что убогонький, что собачка.
Ифа нашелся на птичьем дворе. Он сидел на корточках, улыбался и гукал — разговаривал на своем языке с бледно-коричневыми курами. А те рылись в песке, дергано вертели головами и квохтали о чем-то своем. Стоял полдень, в это время странным образом клонит ко сну и безделью. Говорят, в такое время полуденные твари крадут детей и выпивают у коров молоко. В такое время все вроде как и по делам, а нигде никого не сыщешь, и никто за тобой не следит, потому, что барышня «вот прямо сейчас где-то тут была».
— Ифа! — позвала Анье.
Убогий медленно поднял голову, все еще улыбаясь. Ноги его были грязны, под ногтями — черные полоски. Но почему-то он не был противен. «У него мысли не воняют», — вдруг подумала Анье и сама себе удивилась. Ну не дурно ли — плохо думать о людях? А ничего поделать с собой она не могла.
— Ифа, ты знаешь дорогу в лес? — она говорила шепотом.
Убогий не сразу, но кивнул.
— Ты отведешь меня? Чтобы никто не видел?
Ифа все смотрел на Анье своими безмятежными пустыми глазами.
— Ифа, миленький, мне очень-очень надо! Злые люди…
Убогий заволновался, засуетился, брови запрыгали на его лице и задергались, он загукал.
— Так отведешь?
Ифа закивал, схватил Анье за руку и потянул за собой.
— Прямо сейчас?
Это было уж слишком скоро. Она не была готова прямо сейчас. Ифа умоляюще поднял брови, еще крепче стиснул руку Анье.
И Анье пошла.
Ифа шел лестницам вниз, как облачко тумана, словно бы скользя над засыпанным мусором и обломками полом. Они спустились к колодцу, затем вышли в подземелья Сквозь провалы в потолке проникало полуденное солнце и в колоннах его лучей кружилась вековая пыль. Ифа-облачко скользил сквозь эти колонны, исчезая в тени и возникая снова, словно он был бестелесным. Анье была так заворожена этим зрелищем, что просто шла, не замечая дороги и, и когда они вдруг оказались в лесу, она не сразу спохватилась, что не запомнила, откуда они вышли. Пути назад она уже не нашла бы.
Они шли уже долго. Очарование рассеялось, и Анье начала уставать. Было жарко, влажно и душно, Анье спотыкалась на корнях и скользила на поросших мхом камнях. Вокруг зудели насекомые, в лицо бросалась липкая паутина, а Ифа все скользил впереди, постепенно удаляясь. Анье упала.
— Стой! Подожди! — задыхаясь, крикнула она, но Ифа словно не слышал. Он уходил все дальше, растворяясь среди деревьев, как клочок тумана.
— Ифа!!! — снова закричала она.
Тишина. Даже эхо не было. Анье начала осознавать звуки леса. Жужжание насекомых. Шелест травы. Перекличка птиц. Где-то в верхушках шумел легкий ветер, наверху проползали ленивые облака, волоча за собой по земле легкие тени. Земля была сырой.
По подолу Анье пополз какой-то жук, большой и цеплючий. Анье взвизгнула. И вот тут на нее вдруг напал страх. Огромный страх. Все изменилось. Деревья обступали ее со всех сторон. В темноте леса пряталось что-то неведомое, следило из-под ветвей. Пауки медленно ткали свою паутину, чтобы бросить ей в лицо, мошкара злобно жужжала, готовясь облепить ее с ног до головы и выпить всю кровь. Она в панике огляделась по сторонам, увидела небольшой просвет и бросилась туда сквозь подлесок, всхлипывая и подвывая. Это была маленькая полянка, посередине которой возвышалось груда валунов в два раза выше Анье. Она не понимала, чего боится, но страх был уже неодолим, он нахлынул волной, и Анье заскулила от ужаса и села на землю, потому, что ноги вдруг перестали ее держать. Заложило уши, закружилась голова, в глазах потемнело. Это кто-то явно подкрался сзади и заглатывает живьем. Какая-то лесная тварь. Анье из последних сил отчаянно завопила, и перестала ощущать хоть что-нибудь.
— Где она? — рычал Вирранд. — Где эта дура? Сестра где? Перевешаю!!
Никто не мог ничего сказать. Наконец, кто-то вспомнил, что она вроде как спрашивала про дурачка Ифу.
— Найти этого…, — почти лишившись от ярости голоса, проклокотал Вирранд. — Найти.
Когда Анье пришла в себя, первое, что она увидела, была огромная уродливая голова какого-то чудовища. Она заорала. Голова исчезла. Лишь мгновение спустя она поняла, что это был кузнечик. По ее платью ползали муравьи, в волосы набился всякий мусор. Анье, брезгливо отряхиваясь, забралась на валун. Тени уже стали длиннее. Понятно было, что в лесу стемнеет быстрее. Анье подумала, что если она заберется на валуны, то вдруг можно будет увидеть Тиану? Ведь не могли они далеко уйти.