— Как три сестры из леса.
— Как они. Хотя и королевские дочери были.
Асиль покачала головой.
— И пряжа старшей стала облаками, а ткань средней — небом, а младшая вышила звезды… Что-то тянет в поясе…
— Где? — встрепенулась Инваль.
— Да вот. То накатит, то отступит…
— Да ты никак рожать будешь, госпожа. А короля-то дома нет!
— Да не ему ж рожать, — засмеялась Асиль. — Вернется с охоты — а у него сын!
— А вдруг дочка?
— Нет, я знаю, будет сын!
Старые посты уже давно остались за спиной. Любопытно было наблюдать за Нельруном — Дневной давно уже утратил чувство времени здесь, под землей. Темнота тут стояла почти ощутимая, даже дышать было тяжело. Даже людям Тэриньяльта, которым почти не нужен был свет. Науринья и Ринтэ, обладавшие магическим зрением, тоже предпочитали идти при свете, потому как слишком много появлялось перед умственным взором странных очертаний. Потому впереди и сзади несли светильники, круглые, голубоватые, неяркие, но рассеивавшие темноту и не слепящие. Маги Королевского холма не так много могли таких сделать, потому они весьма ценились.
— Это уже, наверное, Чаша, — прошептал Нельрун, когда под ногами вдруг появились ступени.
Арнайя что-то приказал своим, и четверо воинов разделились на две пары, исчезли в темноте справа и слева. Верный Адахья встал за спиной принца Ринтэ. Тишина. Только дыхание людей и еще где-то мерно капает вода.
Науринья сел на пол, у стены, запрокинул голову. Ринтэ чувствовал, как сила клубится вокруг него. Нельрун подошел, постоял, тоже сел. Ринтэ закрыл глаза. Магическое зрение показывало, как между магом и бардом медленно образуется связь, сила обретает форму, образует узор. Он был прекрасен, этот узор, он был совершенен, он постоянно двигался и мерцал, он был живой. Науринья улыбался. Нельрун сидел, чуть приоткрыв рот и тянул низкую ноту, почти не слышную во мраке. Похоже, они слушали и слышали мысли друг друга.
Хорошо. Это хорошо.
Воины вернулись довольно быстро.
— Здесь большой зал, — шепотом говорил старший. — Ступени спускаются вниз амфитеатром. Внизу небольшая круглая выемка. Как бассейн, что ли…
— Как там, — задумчиво проговорил Арнайя Тэриняльт. — Как у Дневных.
— Только здесь нет ойха, — ответил Нельрун.
— Зато тенями пахнет, — осклабился Науринья Прекрасный. — Но кровь тут была, но давно, давно, очень давно. Она выцвела и выдохлась. — Он посмотрел на Ринтэ и короля. — Ваша сила сделала это место… как бы сказать… чище.
— Я спущусь вниз, — сказал Тэриньяльт. — Государь?
— Ступай, — кивнул Эринт.
Арнайя Тэриньяльт, взяв светильник, стал спускаться вниз. Голубоватый неяркий шар медленно плыл в темноте, рассеянный свет сглаживал остроту теней. Тени медленно меняли угол, словно скользили по контурам ступеней, уходящих амфитеатром вниз, к центру. Фигур людей не было видно — просто плыл свет. И вдруг светящийся шар резко остановился. Ринтэ вскочил. Острый холод опасности вошел под сердце.
— Что там? — почти пролаял Эринт.
В темноте почти не было эха.
— Кто ты?! — пронзительный выкрик Тэриньяльта. — Именем государя моего — отвечай!
Свет дернулся, резко ушел вниз, немного покачался и снова замер.
Ринтэ мгновенно сорвался с места.
— Стоять! — крикнул Эринт. Принц даже застыл от неожиданности. — Ведь ты все понял? — шепотом проговорил он. — Это дело короля.
Он повернулся и пошел вниз. Ринтэ чуть помедлил, но нашел-таки оправдание.
— Там мой человек. Я не могу его оставить! — крикнул он, и побежал следом.
Он все-таки обогнал брата и оказался внизу первым. Тэриньяльт лежал на каменных плитах лицом вниз — впервые Ринтэ заметил какую-то непривычность, неправильность в этих плитах. Он пока не мог понять — в чем именно. Эта мысль лишь мелькнула в голове и исчезла, потому, что сейчас он думал только о своем человеке, который лежал на плитах лицом вниз, и его кровь черным блестящим языком ползла к каменной выемке-чаше, по ту сторону которой стоял человек с красивым, постоянно, неуловимо меняющимся лицом. Ладонь его лежала на голубом светящемся шаре, и свет струился между тонкими черными пальцами. Другой рукой он опирался на меч, от одного взгляда на который по спине бежал мерзкий холод.
Он был тускло-серым, как твари провала. И Ринтэ почему-то знал, что он не будет звенеть. И что укус его мучителен.
— Мы снова встретились, — проговорил он. — Какая неожиданность.
— Здесь нет тебе места, — выдохнул Ринтэ.
— Я пришел оспорить это. Владыка имеет право бросить вызов владыке.