Колдун покрутил на запястье тонкий плетеный браслет — и попробовал пояснить:
— Ритуалами пользуются те, кто не боится вмешиваться в общее мировое полотно. Весь наш мир состоит из… как бы это описать… из нитей, или проволоки, или неразрывно связанных между собой узоров — мы называем это полотном, и наши заклятия вызывают в его узлах колебания, возмущения… заклятие послабее — и все в порядке, опасаться нечего. Заклятие помощнее — и полотно меняется, как бы впитывает энергию в себя, прогрессирует… а мы понятия не имеем, чем это нам грозит. Измененное полотно — оно становится более крепким или, наоборот, может порваться из-за нашей магии? Магия для него очередной ценный компонент или мусор? К сожалению, мы недостаточно сильны, чтобы как следует изучить его законы. Мы строим сотни разнообразных теорий — но, я уверен, все еще далеки от истины. А ритуалы… они ведь необходимы не для обычных заклятий, маги рисуют пентаграммы или Ведьмины Круги, когда хотят нарушить известные нам законы. Например, попытаться воскресить погибшего человека… или что-нибудь сотворить. Люди не должны воскресать, Лука, понимаешь? Пока это не станет угодно четырем Богам или госпоже Элайне — они должны покоиться под землей. То же самое и с вопросом о сотворении чего-либо. Ведь мир не был построен руками людей — а значит, людям нельзя добавлять лишние детали. Хотя, разумеется, это лишь мое собственное мнение. Как говорил мой учитель — несколько устаревшее.
Лестница оборвалась обомшелым коридором, где под пустыми скобами для факелов голубели гроздья сосулек. Лука накинул на голову капюшон, а господин Иона поднял воротник повыше.
— А каким он был? — снова спросил рыцарь, не желая замерзать в тишине. И, обнаружив, что господин Иона отвлекся, напомнил: — Ваш учитель?
— О, — в странном сером взгляде колдуна неожиданно возникла нежность. — Он был моим другом. В первую очередь — моим другом, а потом уже учителем. Его звали Риэра, и он отобрал меня у родителей, когда произошло… хм-м, когда мой дар намекнул, что он есть и что он хочет как-нибудь развиваться. Это было смешно — мы сидели за столом, ужинали, вроде бы наступил какой-то праздник, отец принес кучу подарков — мне, маме и брату… мамы, кстати, уже и в живых нет… вот, и у меня было такое хорошее настроение, а на улице в кои-то веки ни снега, ни ветра, ни хотя бы дождя. Ну я и подумал: хочу снег. Немедленно. Сейчас же…
Лука остановился, потому что над очередной скобой темнело выразительное пятно копоти.
— В общем, снег пошел с потолка… что же, — господин Иона провел по нему кончиками воспаленных пальцев. — Получается, не нас одних понесло на Тропу Великанов этой зимой. И не мы одни решили как следует прогуляться по этому славному коридору. Лука, — он внимательно огляделся, — не забывай, что мы не знаем, друг это или враг. И не знаем, человек ли.
— Да, — коротко отозвался рыцарь.
Они прошли еще совсем немного — и в коридоре стало невыносимо трудно дышать. Сначала ни до Луки, ни до его спутника не дошло, в чем беда — а потом рыцарь описал свои ощущения, как при аллергии на цветущую полынь, и господин Иона с облегчением выдохнул.
Впереди появилось голубоватое смутное сияние, отблесками затанцевало на камнях и скобах — колдун бестрепетно задул свечу и вышел к светлому подземному озеру. Низко-низко над поверхностью нависали хищные клыки сталактитов; берега скрывались под десятками тысяч бледно сияющих бутонов на колючих крепких стеблях. Бутоны качались, как если бы их трепал соленый штормовой ветер, потому что зал содрогался от низкого сосредоточенного жужжания, и сердитые полосатые шмели носились над неподвижной водой, как маленькие снаряды.
— Что-то они меня, если честно, — признался Лука, — не впечатляют.
— И меня, — согласился господин Иона. — Беги.
— Что?
— Беги, — послушно повторил маг. — Видишь, там, в тени входа? Чья-то походная сумка. Зелье не успело высохнуть, значит, наш коллега по несчастью заходил в этот зал недавно. Давай же, — настаивал он, толкая рыцаря локтем в бок, — обгони все, что можно обогнать.
И — сорвался с порога зала, как сумасшедший.
Шмели метнулись в коридор слаженным кровожадным роем; позади тускло мигнула серебряная пластина магического щита. Мигнула — и лопнула, а господин Иона выругался под нос, чувствуя, как по губам катятся мелкие горьковатые капли.
Коридор повернул, а потом и вовсе принялся петлять, как заяц; рыцарь и колдун еле вписывались во внезапные повороты, меч Луки тоскливо позвякивал о металлические нашивки на куртке: ну ты чего, какого Дьявола мы бежим, ведь мы умеем сражаться! Шмели не отставали, полные уверенности, что чужаки на их территории смотрятся диковато, ну и вообще — в последнее время как-то много их стало, этих проклятых чужаков.
Опять полыхнуло серебристым, четыре или пять неуклюжих тушек шлепнулись на каменный пол; господин Иона споткнулся и полетел вперед едва ли не кубарем. Тут же оторвался от холодных камней, выпрямился, обернулся — шмели не выдержали и замялись у разлитых за его спиной карминовых капель, пытаясь окунуть в них пушистые животы и неловко подпрыгивая, как брошенные на землю мячики.
— Осторожно! — закричал рыцарь, сообразив, что его спутнику не до наблюдения за дорогой. — Ступеньки!
Спасибо, искренне подумал господин Иона, порываясь бежать и по лестнице тоже — левая подошва соскользнула к стене, а правая поехала назад, и колдун едва не рухнул на обледеневшие стальные ребра винта.
— Господин, перила для кого? — изумленно осведомился Лука. — То есть я в курсе, что вы спешили, но мы все еще в подземелье, и карты местности у нас, как ни обидно, нет.
— Угу, — кротко согласился его спутник. — Эти твари за нами не летят. Скорее всего, они ограничены одним коридором.
— Вот как?
— Да, это нежить, выведенная искусственно. В отличие от наших вурдалаков или упырей, она не способна разгуливать от могилы к могиле — она обязана охранять какое-то определенное место. Опять же — скорее всего, ее поставили на защиту озера. Любопытно, что с ним не так… — господин Иона усмехнулся в ответ на явную растерянность Луки и покаянно развел руками: — И в то же время совершенно не любопытно.
Лестница, вопреки обыкновению, уводила гостей наверх — спиралью закручивалась в абсолютную темноту шахты, скалилась уже привычными гроздьями сосулек. Несколько раз Лука и господин Иона были вынуждены передохнуть, причем колдун сидел на обледеневших ступеньках, не шевелясь, а рыцарь напряженно поглядывал на пройденные пролеты, опасаясь различить на фоне звенящей подземной тишины знакомое сосредоточенное жужжание.
Потом лестница кончилась, и на замену ей пришли длинные темные коридоры — господин Иона выругался и вызвал себе на помощь восемь блеклых голубых шариков, которые заинтригованно завозились на его плечах и на локтях, окружая сиянием невысокую худую фигуру. Лука с легким удивлением понял, что по куртке его спутника ползают светлячки — и без особой надежды попросил одного себе. Удивление выросло, потому что колдун молча снял с рукава ближайший голубой шарик и передал его рыцарю.
Светлячок был еле теплым и напрочь отказывался прятаться у Луки в ладонях; рыцарь пересадил его на воротник, и там сотворенное магией крохотное создание как будто с облегчением выдохнуло, вцепилось невесомыми лапками в толком неразличимые швы и замерло. Юноше настойчиво казалось, что он продолжает слышать его размеренное дыхание.
Под сводчатым потолком висели грязные седые сети; в них уже не было пауков, и они безысходно покачивались над головами случайных путников, как знамена войска, уничтоженного на поле боя. На стенах черными квадратами выступали забытые картины; снимать их господин Иона не отважился, да и вряд ли они были способны пояснить, о какой двери так упрямо и так устало умолял хозяин мелодичного голоса.
…в первом же зале, вроде бы совсем недалеко от поверхности, колдун и рыцарь наткнулись на очередных мертвецов. Они сидели в обитых кожей креслах, они горбились на неудобных деревянных стульях, они лежали на ковре у камина — господин Иона скривился и отвернулся, потому что абы как обтянутые останками высохшей плоти скелеты у решетки были ужасно маленькими.