— Этим словом пользуются, когда прощаются навсегда.
Мальчик снова посмотрел на нее с недоумением:
— Но вы говорите нам «пока» постоянно, а потом приезжаете опять. То есть все в порядке, я рад, что вы приезжаете, но я… уже запутался во всем этом. Простите меня, пожалуйста.
Она рассеянно заправила за ухо непослушную каштановую прядь. И пожала плечами:
— Я не могу быть уверена, что вернусь.
…сколько ученик господина Риэры ее помнил — она была похожа на маленькую девочку. Совсем низенькую, по локоть взрослому человеку — и непреклонную, будто скала.
Мальчик хотел выяснить, куда она уезжает после того, как наносит визит его учителю, и господин Риэра с тоской ответил, что ее цель — заснеженный Альдамас. Мол, там она ведет охоту на великанов, принимает участие в самых жестоких боях, командует вооруженными отрядами, отважно атакует, не жалеет ни себя, ни тем более своих подчиненных; его ученик искренне испугался и теперь ждал появления госпожи Геры с болезненным нетерпением. Боялся, что она и правда сказала ему «пока» насовсем, и больше ее силуэт не возникнет на пороге дома, а уголки треснувших от холода губ не приподнимутся, реагируя на искреннюю радость хозяев.
Но она приходила. Снова и снова, год за годом; он рос, а она толком не менялась — пока однажды на ее виске не возникло одинокое пятно седины. И, помедлив, принялось умножаться, высеребрив аккуратно заплетенную косу и коротко остриженную челку.
— Гера, — вкрадчиво просил ее хозяин дома, — пора остановиться. Пора все бросить, ты же все равно не успеешь очистить Альдамас до прежнего состояния. Гера, пожалуйста… я не хочу в какой-то момент осознать, что вот, все, ты погибла, и у тебя нет могилы, и мне даже некуда прийти, чтобы рассказать об успехах малыша или моих собственных достижениях. Чтобы спросить: ну как ты, нормально? И надеяться на ответ. Гера… — он привычно спрятал ее ладонь в своих обветренных ладонях, выпрямился и предложил: — Если не хочешь медленно угасать в сабернийском замке, перебирайся ко мне. И я никому тебя не отдам.
Его ученику было уже около пятнадцати, и он усиленно притворялся, что разговор учителя и госпожи Геры неинтересный. Девушка — нет, немолодая, непрошибаемо спокойная женщина, способная кого угодно вынудить подчиняться, отвернулась к запертому окну, словно изучая вышивку на белых шторах.
— Извини, Риэра. Нет.
— Зачем она так? — сочувственно осведомился юноша после того, как госпожа Гера сказала свое традиционное «пока» и пропала в лабиринтах городских улиц. — Разве она вас не любит?
Колдун скривился и вознамерился было отчитать его за неуемное любопытство, но на полпути устало махнул рукой:
— Гера любит феникса. И я, вероятно, не выдерживаю сравнения с ним.
Он жестом показал, что юноша должен идти спать — но вместо того, чтобы забраться под одеяло и накрыться подушкой, отсекая себя от половины звуков, его ученик сбегал в погреб и оттуда притащил в кухню бутыль с домашним вином.
— Поговорите со мной, — он переступил с ноги на ногу и с удовольствием плюхнулся на соседний стул, едва получив на это разрешение. — Хватит загадок. Мы ведь не только ученик и его учитель, мы ведь с вами друзья. По крайней мере, я так считаю. Не скрывайте это больше, расскажите мне, кто она? Почему она так настойчиво сражается у склонов Альдамаса?
Господин Риэра подождал, пока наполнится до краев его стакан. Выпил, и юноша торопливо налил ему еще; после третьего стакана привычные серо-голубые глаза немного затуманились, и колдун выдохнул:
— Дигера, нынешняя королева гномов. Естественно, бок о бок со своим супругом, чье имя пока что нигде не упоминается.
Его ученик потрясенно замер, а господин Риэра усмехнулся и продолжил:
— Он паршивый политик, этот напыщенный бородатый чурбан. Мы как-то пересекались, и если я сумел произвести на него сильное впечатление, то в обратную сторону это не сработало. Гера… ты не подумай, она вышла за него замуж не ради большой любви… она вышла за него замуж, потому что была последней девушкой в роду. А если ты последний… не имеет значения, женщина или мужчина — ты обязан обзавестись потомками. Обязан предоставить своему народу будущих королей, достойно их воспитать — а потом уступить корону. Гера… знаешь, она ведь никого из них не воспитывала. Доверила все нянькам, а сама так и не перестала разрываться между Саберной — и своей изначальной родиной.
Колдун подхватил с широкого медного блюда яблоко, разрезал его на две одинаковые половинки. Одну протянул юноше, а другую задумчиво покрутил в пальцах; по красной кожуре скатилась и упала на деревянный пол сладкая пахучая капля сока.
— Она предпочитает ни с кем не делиться деталями… но ты же читал — раньше гномы жили в долинах и подземных городах, они до сих пор похваляются тоннелями, вырубленными в толще земли. Недовольно щурятся на солнце… ругаются, потому что им не нравится настойчивый ветер пустошей… с большим трудом выращивают в полях какие-то культуры, потому что это не их работа, они были созданы вовсе не для нее. Признаться честно, в молодости я специально ездил в Нот, мне любезно предоставили сабернийские летописи — в том числе и те, что были перенесены из горных библиотек… но там не упоминается причина, по которой гномы покинули Альдамас. Известно только, что нынешняя Тропа Великанов, она же Elaste Kora, во времена юности Геры носила другое название. На старых картах она подписана, как Ela Shelli, Дорога Домой. На этой почве… если тебе все еще любопытно, конечно… я сделал кое-какие предположения. Попробуй догадаться. Это будет полезно для твоего неокрепшего ума.
— Мне пятнадцать, и он давно уже окреп, — возмутился юноша. И послушно задумался: нынешняя Elaste Kora была переименована… причем переименована ПОСЛЕ того, как гномы спустились на пустоши и построили первые землянки — потому что им неудобно жить на фундаменте, они хотят обратно под землю, они хотят скитаться по сырым обветшалым тоннелям и вспоминать свое славное подгорное минувшее. — Господин Риэра… погодите, не может быть!..
— Может, — грустно отозвался колдун. — Гера… или кто-то из ее народа — что-то сделали, и власть над Альдамасом перешла в руки великанов. Что именно произошло — я не в курсе… но гномы не жили бы в горах, если бы там не было безопасно. В свою очередь, великаны пришли не из-за моря и наверняка не с пустошей. Поэтому я предполагаю, что они — результат вмешательства в прекрасно тебе известное мировое полотно.
— Но среди сабернийцев нет магов, — неуверенно возразил юноша.
Его учитель невозмутимо кивнул:
— Ты прав. Больше нет.
А еще великанов могли обнаружить в разрабатываемых гномами шахтах, подумал ученик. Случайно выпустить из-под слоя породы и камня, где они по какой-то причине были погребены. Хотя, сам себя оборвал он, тогда Альдамас разлетелся бы вдребезги, рассыпался бы на ошметки — в момент освобождения колоссальных вечно голодных тварей, потому что их руки раздавили бы склоны, вывернули бы цветущие долины, сдвинули бы с места заснеженные пики. Уничтожили бы все — чтобы оно, испорченное и больше никому не нужное, стало таким же уродливым, как его свежеиспеченные хозяева.
…он видел госпожу Геру еще дважды — в первый раз она пришла измученной, криво улыбалась и убеждала, что нет, все отлично, она по-прежнему в силах бороться и побеждать.
Во второй раз она пришла без руки. Господин Риэра долго смотрел на бережно перевязанную культю, предложил обезболить ее с помощью магии, но госпожа Гера отказалась. Вопреки своим традициям пожила в Сельме что-то около двух недель, погуляла по светлым улицам, нашла себе таких же немолодых и потрепанных жизнью приятельниц — правда, в отличие от госпожи Геры, они хотя бы жили бок о бок со своими любимыми. А потом, ранним утром, осторожно закрыла за собой дверь, пересекла западные городские ворота — и ее надежно спрятал густой осенний туман.