Она была бы потрясена, если бы увидела его открытое лицо. Даже его уже бывшие родители, наверное, слегка посочувствовали бы его несчастью — тем более что скоро их постигнет то же… как и всех остальных враадов.
Его волосы седели, а на лице возникли линии, которые могло создать лишь время. Другие враады никогда не задумывались о том, насколько в продлении своей жизни они обязаны колдовству, но он заплатил за это знание высокую цену. Его собственные опыты, которые еще больше истощили его жизненную силу, превратили его в существо, выглядевшее еще старше, чем Дру Зери или Баракас. Судя по виду, он мог бы быть собственным дедом, подумал чародей, криво усмехнувшись.
Шарисса пришла бы к нему на помощь, но он не хотел пользоваться се колдовством. Он не сдастся этому миру, не превратится в одно из его созданий. Геррод был уверен, что враадов ждет или смерть от старости, или — если они полностью покорятся этой их новой родине — судьба еще худшая. Дру сказал ему, что у искателей и подобных им существ некогда были те же предки, что и у враадов. Опыты, проделанные основателями, изменили их, превратив в монстров. Покориться такой судьбе он желал не больше, чем позволить своему телу одряхлеть. Он спасется — так или иначе.
«Любой ценой», — напомнил он себе, глядя на пустой горизонт, за которым исчезли Шарисса и Темный Конь.
— Для чего это нужно? — хотел знать Рейк. Он устал, а когда Рейк уставал, он делался невероятно раздражительным. Остальные эльфы помалкивали, наблюдая за спором между ним и Фононом. Еще один крошечный удар по авторитету их предводителя, который уже несколько раз подвергался сомнению из-за настойчивости Фонона, требующего исследовать каждую яму в земле, какой бы крохотной она ни была.
Фонон, о чем они не знали, не возражал бы против их вмешательства. Рейк раздражал и его самого. Разве им не приказали проявить дотошность? Благодаря замешательству среди людей-птиц появилась прекрасная возможность получше изучить лабиринты пещер, которыми были испещрены южные отроги горного массива. Той пещерой, перед которой они стояли теперь, судя по всему, некогда пользовались достаточно долго — или пернатые, или кто-то еще.
— Попробуй шуметь чуть меньше, чем легкое извержение вулкана, — прошептал он Рейку. — Ты, наверное, очень хочешь подраться, раз кричишь так громко, что это могут слышать все шикатели.
— По крайней мере, это было бы лучше, чем совать нос во все эти дыры, — пробормотал второй эльф, хотя и намного тише.
— Это не займет много времени. Если эта пещера не слишком уходит вглубь, то и другие окажутся неглубокими. А если все же окажутся, то совет захочет знать о них — на случай, если члены совета решат, что пришло время занять их.
Рейк поморщился.
— Совет не одобрит даже бег наперегонки, не говоря уже о нападении хотя бы на почти пустое гнездовье.
Тут их мнения совпали, что случалось редко.
— С их стороны было бы глупостью не воспользоваться этим Подумайте о том, что, по-видимому, накоплено там у этих птиц. Достаточно взглянуть на то, что мы обнаружили просто раскиданным по равнине!
Один из членов отряда потряс мешок, который нес. Тот был размером примерно с его голову и почти полон. Там лежало самое драгоценное сокровище в стране — заколдованные медальоны, которые пернатые обычно имели при себе, чаще носили на шее. Точность действия и мощь этих предметов были легендой даже среди эльфов, которым они попадались для изучения очень редко: люди-птицы ревниво хранили их, и по большей части медальоны были сделаны так, чтобы самоуничтожиться, если их владелец погибал. Эти таким свойством не обладали. Если Фонон не ошибался, их просто бросили. Почему — он не знал. Над этим будет думать совет; его членам доставляли наслаждение бесконечные теоретические споры — особенно когда это давало возможность пренебречь более насущными делами.
«Пусть они играют с этими штуками, а другие тем временем примут брошенный им вызов, — подумал Фонон. — Мы сделаем этот мир чем-то большим — не просто очередным пристанищем. Мы создадим будущее для нас самих!» В глубине души он знал, что это просто мечты. Эльфам никогда не построить сообщество, способное изменить обнаруженный ими мир. Слишком многие полагали, что в простом сосуществовании с животными и растениями и состоит единственный смысл жизни. Так было проще и безопаснее.
— Ну так что? Мы заходим внутрь? — Теперь, в очередной раз подчинившись Фонону, Рейк был готов заняться делом.
— Не обязательно заходить всем. Достаточно двоих-троих.
— Тогда пойдем мы вдвоем. — В таких случаях это всегда были Фонон и Рейк. Фонон шел потому, что считал: он — предводитель и ответственен за все, что они делают. Если он ввергает своих людей в опасность, то обязательно должен находиться, так сказать, в первых рядах. А Рейк, конечно же, предпочитал делать что угодно, лишь бы не сидеть и ждать. Другие, менее склонные действовать, если им это не прикажут, были всегда готовы предоставить рискованные дела Фонону с Рейком. Путешествия и исследования их вполне удовлетворяли, но теперь им давно уже хотелось направиться в сторону дома.
— Мы вдвоем, — согласился Фонон. Несмотря на их постоянные споры, оба эльфа знали, что вместе они в безопасности. Если бы дошло до схватки, каждый из них мог положиться на другого. Остальные же бились, как это свойственно эльфам: не группой, а каждый сам по себе.
— Дайте нам час, — сказал он остальным. — Если мы не вернемся к тому времени…
«Если мы не вернемся к тому времени, то это будет означать, что мы погибли или, еще хуже, стали пленниками птиц», — мысленно закончил он. Излишне было говорить другим то, что тс знали и сами.
Рейк уже вытащил из кисета, висевшего у него на поясе, маленький камень-светляк. Тот давал света больше, чем факел. У каждого из эльфов было по такому же. Фонон достал свой, и они двинулись вперед. Рейк уже держал меч наготове. Фонон сделал то же самое, и они вошли в пещеру.
Она, как сразу увидел Фонон, была искусственного происхождения. Стенки слишком гладкие, пол слишком ровный.
Это и обнадеживало, и тревожило, поскольку означало, что система туннелей, вероятно, вела туда, куда он и предполагал; но означало также и то, что для них увеличилась вероятность столкнуться с опасностью — если кто-то или что-то все еще пользовались пещерой.
На полу попадались следы, в основном принадлежавшие животным. Следы были старыми, так что он не боялся, что они повстречают медведя или молодого дрейка. Если бы такое произошло, это означало бы, что осматривать пещеру бесполезно. Пернатые никогда не позволили бы дикому животному поселиться в одном из коридоров, которыми они пользовались.
— Мы опускаемся глубже, — отметил Рейк. От выхода из пещеры их уже отделяло значительное расстояние.
Фонон, державший перед собой камень-светляк, убедился в правоте своего спутника. Они и в самом деле опускались ниже. Он подозревал, что все-таки ошибся. Птицы имели привычку рыть туннели вверх, к небу, которое они так любили, а не вниз. С чего бы?.. Он улыбнулся собственной несообразительности.
— Возможно, это сделали не птицы.
— Квели? — Рейку, очевидно, эта мысль пришла в голову в то же самое время.
— Одно время они обитали в этих местах.
— Тогда — квели.
Оба эльфа почувствовали облегчение. Им, если этот туннель действительно проделан квелями, не придется опасаться его строителей. Единственные оставшиеся квели обитали на юго-западном полуострове, если они не подверглись той же самой напасти, что и птицы. Насколько мог судить Фонон, квели уже прошли тот же путь, что и предыдущие хозяева этого мира.
Он снова задал себе вопрос, кому быть новыми властителями этого царства. Отчего бы и не эльфам? Почему его народ равнодушен к этому и позволяет править другим?