— Вы же знаете, что я имею в виду!
— Много жизней будет в конечном счете спасено, моя дорогая Шарисса, — ответил Баракас; его улыбка была такой же лживой, как и его слова. — По крайней мере… жизней Тезерени.
Он поднял ящик — так, чтобы тот лег ему на руку, — и пробежал по нему ладонью, повторяя то же движение, что и раньше, но так, чтобы использовать одну руку, а не обе. Шарисса ощутила силу, связывающую повелителя Тезерени с его заклинанием — и, таким образом, с Темным Конем. Она все еще не имела ни малейшего представления, как освободить призрачного скакуна от этого ящика; и именно это удерживало ее от бегства. Баракас был не из тех противников, кого она могла бы надеяться победить в открытую. Возможность добиться своего она могла получить только выждав время — но когда это произойдет? Волшебница не имела никакого намерения ждать до тех пор, пока ее выдадут замуж и она станет матерью детей Ригана. Сама мысль об этом подогревала ее решимость. Возможно, в какой-то момент именно этой экспедиции она и найдет средства разрешить свои проблемы.
Она могла лишь надеяться.
Баракас снял крышку.
Оттуда вырвалась волна темноты — как будто Баракас напустил ночь на день. Однако эта темнота вопила от удовольствия и страха, вопила что-то невыразимое — по мере того как постепенно принимала знакомую форму измученного друга Шариссы.
— Движение! Звук! Вид! Клянусь отвратительной Пустотой, я снова свободен от этого! Свободен!
Несколько Тезерени нервно поежились, вполне представляя себе, что может сделать это могучее существо, если дать ему полную волю. Баракас и те из его сыновей, что ехали с колонной, сидели в седлах со спокойным видом, полностью уверенные во власти предводителя над вечноживущим.
Когда его первый восторг после освобождения из мучительного ящика пошел на убыль, Темный Конь воззрился на своего одетого в доспехи властелина. Даже Лохиван, стоящий теперь рядом с дрейком, на котором ехал его отец, и Риган поспешили найти себе другие занятия, вместо того чтобы смотреть в эти холодные глаза. Баракас, однако, встретил их взгляд с тем же повелительным безразличием, с каким встречал многое другое. Он очень хорошо знал, кто здесь хозяин, и пристальный взгляд вечно-живущего нисколько этого не менял.
— Чего ты хочешь от меня? — ревел призрачный скакун. Его передние копыта рыли борозды в земле. Шарисса не сомневалась: ему хотелось, чтобы под копытами оказался предводитель клана.
— У меня для тебя задание, которое должно оказаться простым — если учесть твои способности.
— Баракас, пожалуйста, не делайте это с ним! — обратилась к нему волшебница, забыв ввиду важности момента о своей гордости.
Тот повернулся и недолгое время разглядывал ее. Шлем в виде головы дракона почти полностью скрывал его лицо, но Шарисса услышала в его словах презрение.
— Не унижайтесь, госпожа моя Шарисса. Хороший воин использует любое оружие, доступное ему, и я проявил бы слабость, если бы не воспользовался одним из своих самых могучих. Его участие послужит ручательством, что никакой вред вам причинен не будет.
— Ей? — Темный Конь прекратил бить копытами. Он перевел взгляд с Баракаса на Шариссу. — А что ей угрожает?
— Ничего, Темный Конь! Он…
Рука в латной перчатке коснулась крышки ящика, заставив демонического коня застыть на месте, а Шариссу — почти немедленно умолкнуть.
— Она едет с нами в глубь этой громадной области. Если на нас нападут, я не могу гарантировать се безопасность. Ты знаешь силу существ, которые владеют этой местностью. Она ужасна — или ты думаешь иначе?
Темный Конь рассмеялся, но дерзости в нем осталось мало. Он был почти сломлен долгим пребыванием в ящике-тюрьме.
— Я, о чудовищный, уже оказал тебе подобную услугу! Я… я рассказал тебе об этих существах, об эльфах, — он указал на насторожившегося Фонона, — и где их можно было найти. Значит, твоего колдовства для этого было недостаточно! Я отдал тебе жизни, которые я не имел права отдавать!
Единственным подтверждением, которое он получил от повелителя Тезерени, был кивок головы.
— Тогда эта задача должна оказаться намного легче и гораздо приятнее. Это искатели, существа, которые напали на твоего старого товарища, Дру Зери, и пленили его. Эти существа готовы причинить вред его дочери. Они не делают никаких исключений; ее жизнь значит для них так же мало, как и моя собственная. Если на нас нападут, за Шариссой будет трудно присматривать.
— Я обладала собственной силой, достаточной, чтобы участвовать в битве против них, — напомнила она им двоим. — Если дойдет до сражения, я буду бороться с ними. Я не хочу напрасных смертей.
Вопреки ее уверениям, Темный Конь еще больше заколебался.
— Ты, в отличие от меня, не видела их. При моем могуществе они мало что значат, но ты… ты менее вынослива, чем я.
— Да, меньше, — согласился Лохиван, чтобы помочь отцу в деле Тезерени. Баракас слегка покачал головой, и Шарисса это заметила. Повелитель Тезерени не нуждался здесь ни в какой помощи, и она это знала. Баракас держал в руках все козыри.
— Я отдал тебе эльфов, потому что боялся за нее… и я боялся этой твоей проклятой вещи! Не проси меня, чтобы я умножил мои грехи! Если они нападут на вас, я ими займусь!
— Было время, когда ты занялся бы и Дру Зери. Ты помнишь это? — Рука повелителя Тезерени поигрывала крышкой ящика.
— Тогда я ничего не знал! — Темный Конь поник головой. Шарисса знала, о чем он вспомнил. Вечноживу-щий — простодушное, однако могучее существо, обитавшее в Пустоте, — не имел никакого понятия о жизни и смерти. То, что, путешествуя по необъятным просторам Пустоты, он поглотил несколько чуждых ему созданий, для него не означало ничего. Только после путешествий с ее отцом Темный Конь начал осознавать ценность чьего-либо существования. Если на него — или на тех, кто ему был дорог, — нападут, призрачный скакун будет биться. А вот убивать тех, кто даже не знает о нем…
— У тебя, конечно же, есть выбор. Я согласился бы оставить тебя на воле, если ты будешь действовать как должно; но если я не могу доверять тебе, даже когда нуждается в защите та, кто, как ты утверждаешь, тебе дорога, я не вижу никакой причины оставлять тебя на свободе. Кто знает, какое опустошение ты мог бы устроить. Да, возможно, вернув тебя в ящик до того дня, когда появится задача, которая оправдала бы усилия, необходимые для того, чтобы вызвать тебя снова…
Баракас начал наклонять открытый ящик в сторону Темного Коня. К ужасу и потрясению Шариссы, она увидела, что старый товарищ ее отца дрожит от страха. Даже его фигура немного исказилась — видимо, его испуг был настолько велик, что ему не удавалось держать себя в руках.
— В этом нет никакой необходимости.
Его голос, при всей раскатистости, был робким и смущенным. Темный Конь уставился в землю у себя под ногами, не желая смотреть на тех, кто находился перед ним — и в особенности на Шариссу. По ее щекам потекли слезы.
— Я найду для вас этих искателей… и устраню угрозу, исходящую от них.
Блаженная улыбка возникла на полускрытом лице Баракаса.
— Благодарю тебя. Я не вижу никакой причины, почему бы тебе не приступить к этому теперь же. Ты не против? — Он указал далеко вперед, в направлении гор. — Я хочу, чтобы ты поискал там, неподалеку от места, куда мы направляемся. Осматривай северную область, пока я не призову тебя обратно.
Темный Конь помотал головой так, что его грива рассыпалась. Его, казалось, что-то беспокоит.
— Но это оставляет…
— Я дал тебе задание. Я хочу, чтобы оно было выполнено так, как я сказал. Никакого бунта. Ничто не произойдет здесь с кем бы то ни было — если ты будешь беспрекословно повиноваться мне. Это я тебе обещаю.
Демонический конь фыркнул.
— Ты более отвратителен, чем любое порождение бесконечных царств, которые я пересек, пока искал — о чем ныне сожалею — этот проклятый мир.
— Да, нам надо будет поговорить о тех местах — когда мы завладеем этим царством. А теперь — отправляйся!
Темный Конь опустил голову в насмешливом приветствии.
— Я — твой слуга, о повелитель драконов.