Синдзи, всхлипывая, прижал Аску к груди, поглаживая ее по голове и голым плечам, бормоча что-то успокаивающее. Аска уже выплакала все слезы и теперь рыдала всухую, захлебываясь и задыхаясь, как маленький ребенок. Казалось, эта жуткая сцена будет тянуться вечно.
К реальности Синдзи вернул грохот камня, упавшего и разбившегося об пол в нескольких шагах от них. Цитадель разрушалась. Процесс, вызванный выбросом энергии, ускорился после смерти Ктулху, словно камни здания понимали, что со смертью хозяина в существовании цитадели не осталось смысла.
Рывком подняв Аску на ноги, Синдзи потащил ее за собой к выходу.
— Нет… — пробормотала Аска, прекратив рыдать и выдираясь из его рук, — Мы не оставим ее здесь! Ни за что!
Еще несколько камней, упавших сверху, разлетелись на полу, словно осколочные гранаты. Две или три колонны с глухим треском перекосились, готовясь рухнуть.
— Нет, Аска! Мы должны уходить! — твердо сказал Синдзи, крепко держа ее за руку.
— Я хочу умереть! — выкрикнула Аска.
Синдзи залепил ей пощечину.
— Рей пожертвовала собой не для этого! Она отдала свою жизнь, чтобы мы могли жить! Понимаешь ты это?! Это ее желание, ее воля…
Аска устремила на него безумный взгляд. Синдзи не удивился бы, если бы она ударила его, но вместо этого, Аска, бросив прощальный взгляд на тело Рей, подчинилась.
Уворачиваясь от обломков, градом обрушившихся сверху, они бросились к выходу. Через несколько секунд, купол цитадели, лишенный опоры после падения колонн, с жутким грохотом провалился.
Рицуко выбрала подходящее место, где берег был достаточно пологим, и помогла Майе выбраться из воды. Сама она не спешила последовать за ней, хотя Майя тут же обернулась и протянула руку.
— Семпай?
Рицуко покачала головой.
— Пришла пора расставаться, Майя. Отсюда каждый из нас пойдет своим путем.
— Но…почему? Почему мы не можем быть вместе? Я люблю вас такой, какая вы есть, и мне все равно, что думают об этом другие…
— Ты тут ни при чем, — мягко сказала Рицуко, — Но моя мать была права, я больше не принадлежу этому миру. Я просто не выживу на суше.
— Я уверена, вам можно помочь, семпай! — воскликнула Майя, — Мы обязательно найдем способ!
— А стоит ли пытаться исправить то, что, возможно, является естественным развитием? Люди и так уже достаточно вмешивались в природу вещей. Вся эта история с Ангелами — разве не пример того, как люди, стремясь улучшить и совершенствовать мир, совершают одну фатальную ошибку за другой? А расплачиваются за них — наши дети.
— Наверное, вы правы, семпай, — произнесла Майя, — Но что же теперь будет с вами?
— За меня не волнуйся, — ответила Рицуко, — Что бы не случилось, в своей стихии я буду в большей безопасности, чем где-то еще. Сейчас мы должны подумать о другом. Война еще не окончена. Я узнала, что приспешники Ктулху собираются вызвать огромные волны, угрожающие атлантическому и тихоокеанскому побережьям, в первую очередь Европе и Японским островам.
Глаза Майи расширились.
— Что? Откуда?
— Долго рассказывать. Слушай внимательно: как только свяжешься с теми, кто сейчас у руля, скажи им, пусть вычислят предполагаемый эпицентр распространения цунами. С современными методами наблюдения и контроля это не представляет проблемы.
— А дальше?
— После этого, остается только нанести по ним удар всеми доступными средствами, и надеяться, что этого окажется достаточно. Вероятно, именно там находятся Дагон и Гидра, а они, в отличие от Ктулху, уязвимы для обычного оружия. У меня была надежда, что после смерти Ктулху Глубоководные откажутся от своих замыслов, но полагаться на предчувствие нельзя. Да, чуть не забыла! Заодно пусть разберутся с теми пещерами, где нас держали. Нельзя оставлять такой гадюшник прямо под носом.
Она на миг ощутила укол совести, ведь где-то там, внизу, оставалась ее мать. Но Рицуко отмахнулась от этих мыслей. Она давно смирилась с тем, что ее мать исчезла бесследно или погибла, и что-либо менять было уже поздно. Тем более так, как того хотела Наоко Акаги. «У меня нет матери, — твердо сказала себе Рицуко, — И пошло оно все».
— Вы думаете, Дети все-таки расправились с Ктулху? — спросила Майя, — И с ними все в порядке?
— Я не ясновидящая, — ответила Рицуко, — Но ощутила момент смерти Ктулху так же явственно, как если бы находилась рядом. Не знаю как, но он был повержен. А кроме Детей никто не справился бы с ним. Тем не менее, опасность остается.
Майя кивнула.
— Я все передам командованию. Мы остановим их, будьте уверены. Но… неужели мы никогда больше не встретимся, семпай? Мне будет ужасно тоскливо без вас…
Рицуко задумалась, затем сказала:
— Когда все закончится, приходи к устью Рейна, там, где он впадает в море. Придумай какой-нибудь знак, чтобы я могла заметить тебя издалека. Если к тому времени я все еще буду жива — я обязательно появлюсь. Хорошо? А теперь — иди!
Майя снова кивнула. Ее глаза заблестели.
— Я…я люблю вас, семпай, — произнесла она и залилась слезами.
Рицуко неуклюже вскарабкалась на обрывистый берег, притянула Майю к себе и поцеловала в губы.
— Я тоже люблю тебя, Майя. Мы встретимся снова, обещаю.
— Обещаете?
— Да. А я держу свое слово. Не трать время, Майя, на карте судьба мира, — Рицуко снова соскользнула в воду и быстро избавилась от стесняющей движения одежды.
Расставание давалось ей так же нелегко, как и Майе. Рицуко понятия не имела — куда ей плыть и как жить дальше, но в одном она была уверена на все сто — скоро она все узнает. Теперь ее мир — море, и уж как-нибудь она не пропадет. Только бы закончилась война, а там все наладится.
Махнув на прощание рукой, Рицуко нырнула в мутные воды Рейна и поплыла по течению. Майя некоторое время стояла на берегу, провожая ее взглядом, даже после того, как Рицуко исчезла в глубине.
Через полчаса, на дорогу перед «джипом» патруля войск ООН, объезжающего побережье, выскочила мокрая и перепачканная грязью девушка, в чем-то вроде военной формы. Отчаянно размахивая руками, она бросилась к машине, и солдаты от неожиданности едва не открыли огонь. А девушка вдруг отдала честь, и, путая английские, немецкие и японские слова, обратилась к сержанту, возглавляющему патруль:
— Я офицер NERV Майя Ибуки. Немедленно отвезите меня к вашему командованию, у меня срочное сообщение.
Сержант, услышав волшебное слово «NERV», молча ткнул пальцем в сторону заднего сидения, остальные солдаты потеснились, и, едва Майя уселась, он вдавил педаль газа в пол.
Макото осторожно приоткрыл глаза, опасаясь, как бы они не вывалились наружу. Только убедившись, что это ему не грозит, он осмотрелся по сторонам. Его не покидало ощущение, что через его тело только что пропустили пару-тройку миллионов вольт, и он с искренним удивлением обнаружил, что вроде бы цел и невредим. Если не считать жуткой головной боли, взрывающейся в голове при каждом движении.
— Макото! — раздался над ухом пронзительный вскрик. Голос показался ему смутно знакомым, — Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно, — честно ответил он, и тут вспомнил — это Мисато Кацураги, его непосредственный командир. И женщина, к которой он, вроде бы, не совсем равнодушен.
— Это хорошо, — с улыбкой сказала она.
Тут Макото заметил Тодзи и Хикари, а также осознал, что находится под открытым небом, на крыше какого-то каменного строения. Между тем, его воспоминания обрывались на том, как на мостик Симитара ворвались Дети и Мисато, после чего… Или это был сон? Макото потряс головой, пытаясь прояснить мысли, но ему стало только хуже.
— Где мы? Что случилось с Симитаром?
— Долгая история, — ответила Мисато, — А ты, случайно, не видел какой-нибудь длинный туннель и свет в его дальнем конце?
Макото покачал головой.
— Извини, не видел ничего похожего. А что — должен был?