— Большинство из них заснуло из-за какого-нибудь смертельного случая и еще не пришло в себя.
— Но все что я сделал, это раздавил паука, и потом…
Мужчина рассмеялся.
— Ты что, съел его?
— Я не ем пауков! — Синдзи передернуло от отвращения. Но, наверное, он бы съел паука, чтобы не пилотировать ЕВУ и не погружаться в эту отвратительную LCL.
— Ладно, одного ты убил. И тебе лучше надеяться, что никто из его родственников не возьмется за тебя всерьез. Хотя мои заклинания должны отпугнуть их, пока мы не прибудем в Дайлат-Лин.
— Куда? — Синдзи повертел головой, пейзаж вокруг по-прежнему оставался незнакомым.
— Место, где ты будешь продан… вот не везет, — веселости в голосе мужчины поубавилось, — Рыцарь.
Синдзи глянул на дорогу и увидел быстро приближающееся красноватое пятно. Вскоре он увидел, что это рыцарь, облаченный в красные доспехи, с копьем в руках, сидящий на огромном боевом коне. Синдзи откинулся назад и расслабился. "Не нужно ничего делать, рыцарь справится сам, — подумал он. — Это всего лишь сон".
— Стой! — закричал рыцарь. По голосу Синдзи заключил, что им была женщина. — Я объявляю, что покончу с работорговлей на этой дороге. Освободи пленников! НЕМЕДЛЕННО!
Возничий рассмеялся.
— Глупая девчонка, я делаю это совершенно законно. По этой дороге рабы доставляются в Дайлат-Лин уже тысячу лет. Миллионы их были доставлены Скару, несмотря на жалобы этих трусов из Ультара и Нира, поклоняющихся котам.
Поворачивай свою глупую лошадь и проваливай в Селефаис, где живут дураки, как ты.
— Никогда! Я Красный рыцарь, один из четырех рыцарей короля Куранеса — властителя Селефаиса. Я, Рыцарь Отваги, поклялась всегда сражаться за справедливость. Сдавайся или я брошу тебя голым в реку на съедение крокодилам.
Синдзи прислушивался к разговору. "Странно, — подумал он. — Я где-то слышал этот голос. Но может быть я и ошибаюсь". Рыцарь находился на некотором расстоянии от фургона и к тому же говорил с опущенным забралом.
Мужчина саркастически рассмеялся.
— Глупая девчонка. Разве я бы путешествовал один, если не смог бы защитить себя. Я изучил Пнакотикские манускрипты, книгу Эйбона и секреты великих мастеров. Я побывал в монастыре Великого Жреца, о ком лучше не упоминать, и стоял в тени плато Лэнг.
Он протянул руки и достал из-под доски, на которой сидел, бутылку. Синдзи заметил множество других стоящих там бутылок, наполненных бурлящим газом или вспышками света.
— Знаешь, что это такое?
— Бутылка, — рыцарь наклонил копье, готовясь к атаке.
— Благодаря своему искусству, я могу собирать кошмары. Здесь один из них, — он взмахнул рукой и швырнул бутылку в рыцаря.
Мгновение ока рыцарь извлек свой меч и ударил по бутылке. Она разлетелась на мелкие осколки, и облако густого тумана накрыло его. На мгновение Синдзи показалась, что ничего не произошло, затем раздались крики рыцаря и частые удары. На краткий миг из тумана высунулся черный слизистый ус, источающий гной и походивший на сгнившую виноградную лозу. От одного взгляда на этот ус Синдзи чуть не вырвало. Он закрыл глаза, стараясь не слышать вопли рыцаря, который сейчас, кажется, ругался на каком-то иностранном языке. "Я хочу, чтобы все прекратилось! — подумал Синдзи. — Мне не нравится этот сон! Я не хочу быть здесь! Я не хочу видеть ее смерть, кто бы она ни была".
Снова открыв глаза, Синдзи, к своему огромному удивлению, увидел паука из вагона, в котором он ехал раньше. Тот спокойно плел паутину под скамейкой, на которой сидел возничий.
"Это ты во всем виноват, — подумал Синдзи, — ты втравил меня в это". Ярость затмила его разум, изгибаясь, он попытался добраться до паука.
Работорговец продолжал смеяться над рыцарем.
— Ха, так ты оказалась хвастуном, Рыцарь Отваги. Ты хорошо вопишь от страха для такой титулованной сучки. Я вижу, ты подрастеряла свою отвагу. Тебе не остается ничего другого, как покончить с собой. Но все зря, Ползучий Хаос посмеется над всеми нами. Он смеялся бы надо мной, проиграй я, но посмешищем оказалась ты.
Синдзи не обращал внимания на крики работорговца, он сосредоточился на убийстве паука. Некая часть его была уверена, что если он убьет его, то сон закончится или, по крайней мере, изменится. Конечно, связанному человеку не так легко ударить паука, но это гораздо легче, чем сделать что-нибудь для рыцаря.
Наконец он смог подползти ближе к пауку и нанес удар.
Время замедлило свой ход, смех работорговца стал каким-то растянутым, ноги, которыми он пытался ударить паука, сделались тяжелыми и неповоротливыми. Паук успел стремглав убежать по паутине наверх скамьи, и весь удар Синдзи пришелся по бутылкам. Они разлетелись вдребезги. В мгновение ока черная, пурпурная и ядовито желтая дымки окутали фургон.
Дощатый пол резко ушел из-под Синдзи, и он ощутил, что падает в пустоту с все увеличивающейся скоростью. Он падал и падал и уже решил, что так будет длиться вечность, как неожиданно со всей силы врезался во что-то вязкое. К его ужасу, он угодил в огромное море LCL, заполнявшее пустоту от края до края. Оно окутала его со всех сторон, хлынула в горло, наполнила легкие и желудок, растворяясь в нем и впитывая его в себя. Синдзи чувствовал, как кусочек за кусочком его внутренности заменяются этой ужасной жидкостью.
А LCL продолжала клубиться вокруг него, принимая причудливые формы. В ней появлялись и исчезали жуткие фигуры. Некоторые казались Синдзи знакомыми. Пародия на Рей, Аску, людей, которых он встречал в NERV или в детстве.
Но все они казались очень уродливые. Некоторые из них были покрыты чешуей, у многих были щупальца, расплющенные и скрученные конечности, жабры, второй рот на животе. И все абсолютно голые.
Он закричал, зовя на помощь, и еще больше захлебнулся в LCL, обрушившейся внутрь его через горло. Он снова попытался закричать. Ему показалось, что его крик разнесся по всей вселенной. Но вселенная осталась равнодушна к его мучениям, а пародии на людей постепенно окружали его, тянули к нему свои щупальца и уродливые конечности, отрывая от него куски плоти. LCL мгновенно занимала место вырванной плоти, превращаясь во что-то влажное, скользкое и блестящее.
Неожиданно его тряхнуло. Кто-то тряс его все сильнее и сильнее. Звук голоса принесся издали, окликая его по имени. Мисато. Собрав остатки сил, Синдзи закричал.
— Мисато! ПОМОГИ!
— Проснись, Синдзи! Это только сон.
И неожиданно все исчезло. Синдзи со стоном открыл глаза. Мисато стояла рядом с ним на коленях и трясла его за плечо.
— Я… как ты узнала, что у меня кошмар?
— Ты звал на помощь так громко, что я удивлена, как наши соседи не прибежали.
Дверь отъехала в сторону и появилась полусонная Аска.
— Что, черт возьми, происходит?
— Синдзи приснился кошмар, — ответила Мисато. — И я слышала твои крики тоже.
— Я НЕ кричала, — резко сказала Аска, — Я никогда не говорю и не кричу во сне. Никогда.
— Нет ничего плохого в том, что тебе снятся кошмары, — продолжила Мисато. — Мне однажды приснилось, что я оказалась в мире без пива. И мне пришлось пить твердую воду. Это было ужасно.
Синдзи удивился, как вода может быть твердой. Но в это время Мисато принялась болтать о пустяках. Ее болтовня успокаивала и временами забавляла.
Синдзи расслабился и скоро заснул. Ему снилось что-то спокойное и приятное, хотя на утро он не смог вспомнить, что именно.
Синдзи и Аска шли по школьному коридору.
— Мы будем в одном классе, — говорил Синдзи, — У нас остался всего лишь один класс, потому что детей нашего возраста очень мало в Токио-3.
Аска зевнула.
— Ты не делаешь это каждую ночь?
— Что? — его рука застыла в дюйме от дверной ручки.
— Кричишь и будешь всех.
— Нет. Обычно мои сны очень скучны, — он открыл дверь и вошел в класс.
— Хорошо. Ненавижу, когда меня будят ночью, — с этими словами Аска последовала за ним.