Тогда забрался маленький юркий угорь на её голое брюхо и начал щекотать его кончиком своего хвоста.
Долго крепилась, но, наконец, не выдержала большая лягушка, затряслась от смеха, и вода хлынула водопадом из её огромного рта.
И сразу наполнились до берегов реки, пруды и ручьи, и жизнь всего живого на Земле была спасена».
Марина чувствовала на себе всё то, о чём били барабаны, гудели трубы и рассказывала песня. И непомерную, необъяснимую жажду, что овладела каждой частицей тела, И странную, приятную щекотку, поднимающуюся от низа живота к самому горлу, которую вдруг стало так трудно терпеть.
И когда Марина звонко рассмеялась, распустились все завязки, которые держали её тело в отлитой её же мыслями форме. Она вывернулась наизнанку, распахнулась, рухнула вниз и превратилась в облако.
А потом неторопливо и уже совсем спокойно стала собирать себя снова, захватывая те шальные пары, что кружились вокруг в своём крошечном танце. И утвердилась в себе самой.
— Вот и чудесно, — сказала Фатуа, заканчивая работу. — Теперь ты не только наполнена, но и оплодотворена. И стала такой, какой требуется.
Нет, зеркало на сей раз не заметило ничего. Она даже не прибавила в теле. Лишь глубоко внутри поселилась удовлетворённость.
— Чего я попросила незаметно для себя? — сказала она, обращаясь к Чёрной Козе Древних Лесов.
— Равновесия, — ответила та. — Лишняя вода отойдет от нас, центральная пустыня обретёт дождевую влагу и примет в себя моих детей, море разжижится и станет чуть менее солёным, и теперь у нас будет, чем его населить.
Люди Сна исчезли в дымке, которая тотчас же сама развеялась. Рядом с обеими женщинами возникла небесная нарта: вместо медведей запряжена она была странными бледно-золотыми существами, похожими на спрутов. Только от их головы на том месте, где прежде находились рога, вырастали уши, а вместо тела был своеобразный зонтик из щупалец, соединённых перепонками.
— В таком облике они справятся куда лучше, — пояснила Женщина-Козерог. — Твой путь будет пролегать по густому киселю облаков и продлится в глубоком море. Раскрывая и сжимая своё опахало, эти существа смогут лететь стрелой. Их ещё величают «морскими аристократами», потому что в них течёт голубая кровь. Железо в её частицах заменено медью, что делает этих осьминогов ядовитыми. Да! У них нет чернил, чтобы ими стрелять, зато имеется яд, достаточно сильный, чтобы никакие враги тебя не тронули. Я сама бываю такова, как они: клубок щупалец с перепонками. Не думай, что я всегда такая красавица: лишь тогда, когда желаю соблазнить.
— А ты меня разве соблазнила? — улыбнулась Марина. Отчего-то она чувствовала себя на редкость спокойно, если не сказать уютно.
— Ну да. Ты и не заметила? Как Рыба-Радуга — Женщину-Камень. Точно малый Угорь — громадную Лягушку. Помни о той радости, которую получила, — в твоих будущих странствиях ты узришь, возможно, не меньше красот, но куда больше опасностей для себя.
А потом женщины поцеловались, Марина села в узкие сани, пристегнулась, и они понеслись вверх: кругами…кругами… всё выше и выше. Пока земля под нею не слилась в единый поток зелёной крови, что заливал пустыню и проникал в самое лоно этой земли.
Бастион Южного Креста
Кажется, воздушные осьминоги пересекали континент, держась ближе к восточному побережью, потому что в разрывах ночных туч виднелись обитаемые пустыни с дымами пламенеющих костров и опустевшие города. Костров было великое множество, Брисбен, Сидней, Мельбурн и Канберра походили на гигантские кладбища китов.
А потом они нырнули в воду и двинулись мимо великолепия, потрясающего тело и душу. Острова, выступающие из дымки, неподвижная пленка воды, в глубинах — коралловые заросли, немногим уступающие тому, что назвало ей себя Великим Барьерным Рифом, обогнувшим весь континент с северо-востока до юга. Невероятной красоты голубоватые, хрустально-белые, как стекло, и непрозрачные, будто скол гипса, изредка покрытые чернью или вообще чёрные кристаллы ледяных гор.
Когда осьминоги вынырнули, то некоторое время шли в верхних слоях воды, позже пристали к берегу закачались, расправив медузообразные колпаки. Превращаться в иной вид живого они явно не собирались.
Марина приподнялась на санях, что плавали у самого берега наподобие плоскодонки, — и сразу почувствовала холод и влажность одежды. Изливать воду из лёгких и отряхивать с комбинезона кованый лёд не пришлось, хоть она этого и боялась. Те, кто снаряжал её, были мастера своего дела.
Только вот всё оказалось так обыденно. Та новая Марина, которой она стала, отчего-то держалась поодаль от прежней грубоватой и наивной девчонки, которая отыскала рядом собой подобие весла и кое-как выгребла на мель. Полозья нарты коснулись гальки, и девушка, наконец, стала на мелководье. Сию же минуту звери потянули нарту назад в воду и исчезли в глубине.