— Ну и останусь, — ничуть не смутившись пожал плечами Тучкин. — Какие проблемы? Пожрать приготовлю к вечеру. Мне не в лом.
— Одного как-то неправильно оставлять, — с сомнением протянул Оцеола. — Если уж делиться, так либо три на три, либо четыре на два.
— Да что с вами без меня сделается? — фыркнул Налим. — Первую помощь прямо на месте любой умеет, а от остального вылечим, как назад притащитесь.
Грек поглядел на Налима укоризненно.
— Ладно тебе, я ж не сталкер. — Налим махнул в его сторону ладонью.
— Зоне по хрен кто ты, — тихо сказал Грек. — Не надо, ладно?
— Хорошо, не буду, — сдался Налим.
— Значит, Налим с Тучкиным на хозяйстве, а мы потопали. Чего и куда — на ходу обсудим, а то до обеда так досидим! — подытожил Храп.
— Тогда перепаковаться надо, — озабоченно вставил Оцеола. — Фигли весь рюкзак-то тащить?
— Давайте, причём быстро! С собой — оружие, боеприпасы, воду, жратву на два заглота и пару аптечек. Что ещё?
— Антирад, — напомнил Грек.
— Антирад прямо сейчас заглотить! Причём всем, даже вам. — Храп поглядел на Тучкина и Налима. — Ну и с собой по блистеру. Хватит, пан сталкер?
— Хватит, — кивнул Грек. — И нечего бухтеть, запас карман не тянет.
Команда зашевелилась и четвёрка сегодняшних разведчиков сочла себя готовой к выходу минут через пять-шесть. Киргиз кроме всего прочего ещё сменил пластырь на губе и проглотил очередную таблетку.
— По округе не шляйтесь, — посоветовал уже с порога Храп. — А то схроны тут разные интересные без запоров и тому подобная экзотика.
— По схронам у нас Оцеола специализируется, — оскалился Налим. — А мне оно и вчера было фиолетово, и сегодня. Не пыли, старшой, куда мы денемся с этой подводной лодки?
— Вчера, к примеру, некоторые делись с тропы и чуть жопой на кол не нанизались, — ядовито напомнил Храп.
Налим сразу поскучнел, но Храп не собирался его долго поучать. Однако последняя фраза совершенно точно убила всякую тягу к прогулкам не только у Налима, но заодно и у Тучкина.
Между Агропромом и Болотом лежала обширная влажная пустошь, которая от Болота отличалась лишь отсутствием большого количества воды. А говоря проще — в которой суши гораздо больше, чем всего остального, и лужи максимум в ладонь глубиной. На Болоте же почти сплошь малопроходимые топи да стоячие, подёрнутые ряской озёра, в которых стадо слонов легко может сгинуть малейшего без следа. В сторону Болота от старого южного кордона, давно, понятное дело, недействующего, даже остатки дороги сохранились — поросшая по краям мутировавшей осокой колея доходила до железнодорожной ветки, которая тянулась вдоль северной кромки Болота и упиралась в разрушенный мост через реку. Когда-то и сама дорога продолжалась вдоль железки туда же, к мосту, но поскольку от кордона до встречи с железкой по ней до сих пор иногда ездили, а дальше, к мосту — нет, то эту часть быстро размыли дожди и сожрала растительность. По железке, с которой дождям справиться было неизмеримо труднее, к мосту и, вроде бы, даже за реку иногда шастали редкие отчаянные энтузиасты; те же, кто приходил или приезжал от кордона, обычно пересекали рельсы и направлялись дальше на север, в направлении Свалки или Агропрома. Кордон и южная часть Болота когда-то считались южной границей Зоны, но Зона постепенно расползалась, захватывала новые территории и до ныне действующего южного кордона от заброшенного старого теперь было километров пятнадцать.
Место, где Псих с ботаником должны были ожидать институтский вездеход, находилось неподалёку от пересечения железки с упомянутой колеей, ближе к Болоту. Вездеход, в этом не было никаких сомнений, войдет в Зону через южный кордон, который ещё иногда именовали первым. Институтские всегда ходят либо через первый, южный, либо через четвёртый, восточный. На Болота им в разы сподручнее через южный, это и младенцу очевидно. Поэтому Храп решил дойти от Агропрома до железки, следуя строго на юг, потом по железке до перекрёстка и оттуда возвращаться по дороге в сторону Свалки и там уж отклоняться западнее и выходить к Агропрому. По всем прикидкам Храпу, Оцеоле, Киргизу и Греку сегодня предстояло отмахать километров двадцать-двадцать пять, а возможно и все тридцать. Самой безопасной представлялась последняя часть пути. Самой неприятной — вторая, вдоль железки и Болота. Оттуда на рельсы иногда такое выползало, что старожилы Зоны изумлялись, хотя многие для себя давно решили, что разучились изумляться. Одно хорошо: если и выползал из Болота какой-нибудь спрут и добирался до железки, то там он и подыхал, потому что об активной охоте болотной живности за пределами Болота разговоров никогда не возникало.