— Н-да. — Сиверцев покачал головой. — Рисковый ты, Саня, человечище.
— Жить захочешь, ещё не то провернёшь, — грустно заметил Псих.
— А что ты про пси-монстра говорил? Помнится, ты его поминал, когда мы кровососа издохшего у ограды свалки видели. И когда я тебе о собаке с червём в голове рассказывал, ты тогда сказал, что он за всеми нами следит.
— Следит, — подтвердил, Псих. — Поскольку его единственного ретранслятора ещё осенью пристрелили, монстр вынужден был строить новую пси-сеть, чтобы знать о творящемся в Зоне и за её пределами. Твари с червём в башке — элементы его сети. Если встречаешь таких, значит за тобой наблюдают, Ваня. За тобой, и за всем, что ты думаешь. И это серьёзнее, чем может тебе показаться.
Сиверцев ощутил новый прилив беспокойства, замешанного на страхе и тоске. Как учёный он терпеть не мог непонятного, а как любой другой человек — опасного.
На сегодняшний день чувства простого человека и чувства учёного в нём, к великому сожалению, совпадали.
Глава двенадцатая
— Давай по порядку, — хмуро, но на этот раз рабочим тоном велел Храп. Осколки шарика он уже подобрал и в сердцах забросил в угол лёжки.
— Как вы ушли, мы с Налимом опять спать завалились, — начал рассказывать Тучкин. — Продрыхли часов примерно до одиннадцати, потом то се, автоматы почистили, я наладился воды нагреть на обед. А Налим говорит, пойду, задумаюсь о смысле бытия — и туалетной бумаги отмотал.
— Почему не в лёжке? — жёстко спросил Храп. — Гальюн же есть!
— Гальюн-то есть, да воды нету. Какой смысл хату дерьмом прованивать? Ну он и пошёл. Это уже около полудня было, но я точно время не засекал. Ну, копаюсь я, рациончики залил, раз зачерпнул из своего второй, так помалу всё до дна и выхлебал. Пью чай, журнал читаю, потом спохватился — где, блин его носит, еда остыла уже! На часы — а уже второй час дня. В общем, стреманулся я, автомат взял — и на крылечко. Позвал раз, второй. Глухо. Долго думал: пойти поискать или не стоит. Не пошёл, вернулся. Так вот и сидел пока вы не вернулись…
— Говорил же, из лёжки ни шагу! — зло бросил Храп. — Ну что ж вы за ур-роды, а?
Он встал, зло швырнул рюкзачок на спальники и посмотрел на часы.
— Грек, Оцеола, со мной. Киргиз — на крыльцо, прикроешь если что. Тучкин, сидишь здесь ждёшь. Ключи где?
— Вот.
— Запрёшься. Открываешь по условному-два. Даже если там моим голосом петь будут, без двойки. Нихт, уразумел?
— Ай-ай, сэр, — мрачно подтвердил Тучкин. Остальные тоже побросали рюкзаки. Храп плечом толкнул дверь, а секундой позже замер.
Отчётливые шаги звучали в холле. Кто-то, не скрываясь, направлялся к лёжке, надо понимать, снаружи, от крыльца, и при этом даже беззаботно насвистывал.
Храп поднёс палец к губам и жестом велел рассредоточиться, чтобы снаружи никто не был виден через дверной проём.
Команда быстро и умело отпрянула к стенам, даже Грек всё выполнил достойно и тихо. Шаги приближались, они звучали уже на лестнице, ведущей в подвал. «Хоть бы это оказался Налим», — подумал Киргиз с надеждой.
Через несколько секунд в лёжку ввалился он самый, живой и невредимый, ни чуточки не смущённый, весёлый и бестревожный.
— Тучкин, хряп тебя по башне, ты чего не запираешься? — сварливо выкрикнул Налим и тут же заметил, остальных.
— Опа! — лицо его стало удивлённым. — А чего это вы так рано?
— В каком смысле рано? — тихо переспросил Храп. Тихо, но с тщательно сдержанным бешенством — Киргиз это почувствовал.