Гость, отвалившись на спинку кресла, весь сотрясся от беззвучного смеха. Лицо его стало сизо-багровым и еще уродливее и морщинистее; на глазах выступили слезы. Он закашлялся.
Недоумевающий Липман поспешил предложить ему стакан воды.
Тот, отпив несколько глотков, перестал смеяться.
– Так, г. Липман, так. Значит, вы – атеист, неверующий?
Липман стоял молча, с опущенными руками, все еще в недоумении.
– Ну, мне придется внести маленькие поправки в ваше миропонимание. Тогда посмотрим, что останется от ваших непоколебимых убеждений…- Тон его был явно глумливый.
– Я не знаю, о чем вы, мэтр… – растерянно, с некоторой обидой прошептал Липман.
– А вот сейчас узнаете. На меня возложена тяжкая и ответственная миссия просветить вас. И, как это ни грустно, я вынужден начать нашу беседу с вашего разочарования для того, чтобы остальное от начала и до конца было бы вам ясно и понятно. Я должен научить вас тому, чего вы не только не знаете, но, по-видимому, даже не подозреваете, хотя, мне говорили, что вы – ученый талмудист…
– Ну, это слишком сильно сказано! Правда, – не без скромной гордости продолжал Липман, – я настолько хорошо знаю наш древнееврейский язык, который изучил под руководством моего покойного отца, действительно ученого талмудиста, что читаю наши священные книги так же легко, как и по-русски…
– Вот видите! А я совсем не знаю языка наших праотцев. И, несмотря на вашу талмудическую ученость, вы вот не веруете ни в Бога, ни в черта. А я, неуч, верую и в Того, и в другого…
Липман видел, что, несмотря на насмешливый и злой тон, мэтр говорил серьезно и от последнего его признания обратился в соляной столб.
– Я не был бы настолько жесток, чтобы сразу огорошить вас таким серьезным и важным заявлением, – продолжал мэтр, – ежели бы в предстоящей нам беседе не пришлось с самого же начала коснуться немножечко истории. А при таком обороте дела, как ни верти, без Бога никак не обойдешься. И я поневоле вынужден начать именно с заявления, что Бог, в Которого вы не веруете и Которого наши праотцы называли Иеговой, Адонаи, Демиургом, Саваофом и еще как-то там, действительно существует.
Пораженный Липман сотрясся всем телом и что-то промычал.
– И не только существует, но от Него, только от Него одного пошло все сущее и даже мы с вами. – Он опять глумливо усмехнулся. – Это, г. Липман, истина, не подлежащая ни малейшему сомнению. Истина и то, что души наши, души всех людей бессмертны. Это нам, обладателям высших знаний, давно открыто. Мы это точно знаем. Сейчас поверьте мне на слово. Но если не хотите верить мне, Дикису, то поверьте тем великим и высоким, которых вы знаете и которые послали меня сюда, а вскоре в истинности моих утверждений вы убедитесь на опыте, собственными глазами. Впрочем, как хотите… Я только исполняю мой долг. Да-а… Все это вас удивляет? И главное то, что говорит вам о таких предметах не какой-нибудь русский поп или католический патер или раввин, а говорю я. Вы же знаете, кто есть я.
– Знаю… – протянул озадаченный и потрясенный Липман.
– И всю эту многообразную жизнь Бог Единой Своей волей и Своей силою вызвал из небытия, и все это сделал, знаете, для чего?…
– Нет, конечно, не знаю…
– Ну, для того, чтобы вся дышащая тварь любила Его Одного до самозабвения, превыше всего на свете, беспрекословно повиновалась бы Его одной- единой воле и беспрестанно возносила бы ему хвалебные и благодарственные гимны, а обо всем остальном и даже о себе забыла бы… Ну, одним словом, все это создал Он для Своего услаждения и славы…
– Но в теории, в проекте одно, а в жизни, на практике, часто выходит совсем другое. Даже самые точные математические расчеты в приложении к действительности иногда совсем не совпадают с теорией. Так случилось и в хозяйстве Бога. Видимо, Он чего-то и даже многого не учел и не досмотрел. Ну что же из всей боговой комбинации получилось? Самый высший и приближенный к Творцу дух, самый умный и самый совершенный из всех тварей вселенной возмутился тиранией своего абсолютного Владыки, не признававшего ни за кем и никаких неугодных Ему хотений, пожелал распоряжаться самим собой и стал перечить своему Повелителю. Конечно, такое поведение сотворенной Им жизни не могло понравиться Богу. Что происходило между ними, это их частное дело и нам в точности неизвестно, да это и не важно. Но факт тот, что гордый восстал против своего Владыки и своим протестом заразил бесчисленное количество своих товарищей, других духов. От этого, как вы знаете, на небе вспыхнула революция, первая по счету, прообраз всех последующих на земле революций. Проклятый и отверженный Богом высший дух, дьявол, хотел ниспровергнуть престол Предвечного, сам сесть на Его место, подчинить себе Бога и всю вселенную. В ожесточенной битве духи-рабы силою Бога одолели революционеров и свергли их с неба. Все это старое, конечно, вам известное. Но борьба на этом не окончилась! Это был разыгран только первый ее фазис. Борьба жесточайшая, непримиримая длится беспрерывно из года в год, из века в век, все возрастая и возрастая в своей ярости, расширяясь и углубляясь в своих размерах. Как это покажется вам, г. Липман? – с усмешкой спросил мэтр.
Ученик, выпучив глаза, только вздернул плечами и чуть слышно пробормотал:
– Конечно, мэтр, история старая… Но подход к ней… Я… я теперь не знаю, что и думать… Я… я совершенно раздавлен… Все, что хотите, ожидал… мэтр… но такое… такое мне никогда и в голову не приходило и во сне не снилось… Он, задумавшись, помолчал. – И извините, мэтр. Откровенно вам сознаюсь, что если бы все это исходило не из ваших уст, а из чьих-либо других и не при такой серьезной деловой обстановке, то мои уши восприняли бы, но ум никогда. Я просто отнесся бы, как к фантастической басне или как к грубой мистификации.
Торжествующая усмешка расплылась по всему лицу мэтра.
– Я вижу, что сказанное мной огорошило вас, Липман. Что же с вами будет, когда я открою вам такие тайны и нарисую перед вами такие перспективы, которые действительно никогда вам и в голову не приходили и во сне не снились?! Поэтому советую вам заранее собрать себе все ваши нервы и так и держать их в вашем кулаке до самого конца. Я вполне понимаю, что вам невозможно сразу освоиться и вместить в себя все то, что я вливал и еще больше имею влить в ваш мозг. Немыслимо в один миг перевернуть все свое миросозерцание, хотя оно было бы сплошным заблуждением, каким оно на самом деле и было у вас. Ведь это заблуждение, как самую несомненную истину, вы исповедовали во всю вашу сознательную жизнь. И оно было вашей непоколебимой верой, – он насмешливо хмыкнул, – вашей путеводной звездой. Не подумайте себе, что мы, высшие, были настолько наивны, что были неосведомлены насчет вашего атеизма. Мы об этом не только знали, но и всеми мерами и средствами поддерживали и укрепляли вас в вашем слепом заблуждении. Вы, конечно, и не подозревали, что вас кто-то ведет в неведомый вам путь, а были убеждены, что сами собственным лбом пробиваете себе дорогу. Такова наша система, Липман, применяемая нами решительно ко всем нашим агентам, работающим на низших ступенях. Наши карты и наши цели мы открываем только особо посвященным, которых мы наметили в самые высшие руководители мировой игры и которые в будущем должны сменить нас. Такая тактика единственно верная, обеспечивающая успех нашему великому делу, установленная на основании многовекового опыта. Тот главнокомандующий, который в начале кампании открыл бы все свои стратегические планы всем чинам своей армии, был бы непроходимым глупцом и был бы побежден. Ведь подумайте себе, если бы вы, наш бессознательный агент, были бы прежде не атеистом, а верующим в Единого истинного Бога? Такие люди, не знающие тайн вселенной, т.е. истинного положения вещей во всем мире, часто переходят в христианство и становятся нашими заклятыми врагами. Ведь при таком обороте дела мы в лице вашем потеряли бы очень ценного сотрудника и нажили бы лишнего неприятеля. Теперь же, когда вы от имени нашего высочайшего трибунала удостоены самой высшей степени посвящения, когда из направляемых и руководимых вы повышены в ранг направителей и руководителей, т.е. фактических вождей и не в одной какой-либо области или государстве, а в целой вселенной, ваше заблуждение, которым вы с таким успехом руководствовались в первые деятельные периоды вашей жизни, было бы не только не полезно, но даже вредно. Отныне, ваши глаза будут открыты. Вам должны быть ведомы самые сокровенные тайны судеб мира сего. И отдернуть завесу, скрывающую эту страшную и восхитительную тайну, начертать перед вами наши грандиозные планы переустройства мира и открыть грядущие перспективы поручено мне.
Дикис вынул сигару, тщательно обстриг ее тонкий кончик висевшей у него на часовой цепочке золотой гильотинкой и только когда закурил ее, приступил к продолжению своей речи.