Бене Джессеритская аксиома непременно отложилась в ее мозгу: "Надменность возводит непреодолимые стены, за которыми стараются спрятать свои собственные сомнения и опасения".
Неужели такое могло быть и с Джессикой? Наверняка, нет. Тогда, должно быть, это просто поза. Но с какой целью? Этот вопрос беспокоил Ирулэн.
Священносители шумной толпой окружили Джессику. Некоторые из них осмеливались дотрагиваться до ее рук, но большинство отвешивало низкие поклоны и произносило приветствия. Наконец, главы делегаций обратились к Преподобной Матери, подчеркивая свой духовный сан:
- Первый должен быть последним, - с дежурными улыбками говоря ей, что официальная Церемония Очищения ждет ее в старой крепости Пола.
Джессика внимательно изучила эту пару, найдя ее вызывающей. Одного звали Джавид, молодой человек с угрюмым лицом и круглыми щеками, затененные глаза, которые не могли скрыть подозрения. Другой был Зебаталеф, второй сын Наиба, которого она знала еще в прежние годы, о чем он поспешил напомнить ей. Его легко можно было классифицировать: веселость в сочетании с жестокостью, худое лицо со светлой бородой, овеянное ореолом затаенного возбуждения и могущественного знания. Джавид, как ей показалось, представлял меньше опасности из них двоих, человек, который мог хранить тайну, одновременно притягательный и - она не могла найти другого слова - отталкивающий. Она нашла странным акцент, он был похож на древний фрименский, как будто он происходит родом из какой-то изолированной ветви людей.
- Скажи мне, Джавид, - спросила она, - откуда ты родом?
- Я из простых Свободных пустыни, - сказал он, каждым слогом подчеркивая, что это ложное утверждение.
Тут бесцеремонно вмешался Зебаталеф, и почти с насмешкой сказал:
- У нас есть многое, что мы должны обсудить о прежних временах, моя госпожа. Я был одним из первых, ты это знаешь, кто признал миссию твоего сына.
- Но ты не был одним из его федайкинов, - сказала она.
- Нет, моя госпожа. Я занимал более философского позицию: я учился у священника.
- И сохранил свою шкуру, - подшутила она.
Давид сказал:
- Они ждут нас в Крепости, моя госпожа.
И снова она нашла его акцент очень странным, этот вопрос, волновавший ее, оставался без ответа.
- Кто нас ждет? - спросила она.
- Совет Веры, все те, кто свято хранит в душе имя и дела твоего святого сына, - сказал Джавид.
Джессика посмотрела вокруг себя, увидела, что Алия улыбалась Джавиду, и спросила:
- Этот человек один из твоих наместников, дочка?
Алия кивнула.
- Человек характера - гордится своими поступками.
Но Джессика увидела, что Джавид не имел ни малейшего удовольствия слышать замечания, это он прошел потом специальную школу Гурни. А тут подошел Гурни с пятью преданными ему людьми, давая знак, что они допрашивают подозрительных бездельников. Он шел походкой властного человека, глядя то налево, то направо, то вокруг, каждый мускул был в напряжении под кажущейся расслабленностью бдительности, которой она обучала всех, руководствуясь прана-бинду Бене Джессерит. Он был неуклюжим человеком, у которого были развиты определенные рефлексы, он был убийцей и наводил на всех ужас, но Джессика любила его и хвалила его больше всех остальных. Шрам от бича пересекал его челюсть, придавая его лицу зловещее выражение. Он улыбнулся, когда увидел Стилгара.
- Все сделано, Стил, - сказал Гурни.
И они пожали друг другу руки, как это делалось у свободных.
- Очищение, - сказал Джавид, дотрагиваясь до руки Джессики.
Джессика отшатнулась, осторожно подобрала слова и старалась говорить властным тоном, это произвело эмоциональный эффект на Джавида и Зебаталефа:
- Я вернулась на Дюну, чтобы увидеть моих внуков. Стоит ли тратить время на эту ерунду?
Зебаталеф был в шоке, его тяжелая челюсть отвисла, глаза округлились от испуга. Он смотрел на тех, кто услышал это. По глазам можно было узнать каждого, кто услышал эти слова.
- Святое обозвать чушью! Какой эффект могли возыметь такие слова, произнесенные матерью самого мессии?
Джавид, как ни странно, согласился с Джессикой. Уголки его рта сначала опустились, потом он улыбнулся. Но глаза его не улыбались, хотя и не пытались отыскать слышавших эти слова. Джавид уже знал каждого члена группы. Он и без этого знал, за кем нужна специальная слежка. Только через несколько секунд Джавид резко перестал улыбаться, что говорило о том, что он знал, как он себя выдал. Джавиду всегда удавалось хорошо выполнять свою работу: он знал о наблюдательных возможностях Джессики. Краткий, резкий кивок головы признал эту возможность.
В яркой вспышке ментации Джессика взвесила все "за" и "против", едва заметным движением руки она могла бы подать сигнал Гурни и обречь этим Джавида на смерть. Это могло бы быть совершено прямо сейчас, для большего эффекта, или немного позже, или произойти как случайность.
Она подумала: "Когда мы пытаемся скрыть наши внутренние побуждения, все наше существо выдает себя".
Учение Бене Джессерит склонялось к этому откровению - возвышая над этим сведущих и обучая их читать живую память других. Она заметила, что Джавид очень умный, он мог быть связующим звеном с духовенством Арракиса. И он был человеком Алии.
Джессика сказала:
- Моя официальная сопровождающая группа должна уменьшиться. У нас есть место только для одного. Джавид, ты пойдешь с нами. Зебаталеф, мне очень жаль. И, Джавид... я посещу это - эту церемонию, если ты настаиваешь...
Джавид глубоко вздохнул и понизил голос:
- Как прикажет Мать Муад Диба.
Он посмотрел на Алию, на Зебаталефа, потом повернулся к Джессике.
- Мне жаль, что вам придется отложить встречу с вашими внуками, но для этого есть государственные причины...
Джессика подумала: "Хорошо. Прежде всего, он деловой человек. Когда мы определим новую систему ценностей, мы купим его". И она вдруг нашла, что радуется тому, что он настаивал на этой церемонии. Эта маленькая победа дала бы ему превосходство над его товарищами, и они бы знали об этом. Принятие Очищения могло бы стать платой за дальнейшие услуги.