- Я не Богомерзость, хотя мог бы ей стать, - ответил Лито. - Я видел, как это происходит с Алией. В ней живет демон, отец. Гани и я знаем этого демона. Это Барон, твой дед.
Пол закрыл лицо ладонями. Мгновение, плечи его дрожали, потом он опустил руки - и рот его теперь был сурово поджат.
- Проклятие лежит на нашем Доме. Я молился, чтобы ты выбросил кольцо в песок, отверг меня и убежал прочь строить... другую жизнь. Так было б для тебя...
- За какую цену?
После долгого молчания, Пол сказал:
- Конец подстраивает под себя ведущую к нему тропу. Только однажды не стал я сражаться за свои принципы. Только однажды. Я принял махдинат. Сделал я это ради Чани, но это превратило меня в плохого вождя.
Лито обнаружил, что на это ему ответить нечего. Память о том решении была внутри нем.
- Я могу лгать тебе не больше, чем мог самому себе, - сказал Пол. - Я знаю это. Всякому человеку следует иметь подобного слушателя. Лишь об одном тебя спрошу. Тайфунный Бой необходим?
- Или это, или человечество угаснет.
Пол расслышал правду в словах Лито и заговорил тихо, признавая, что видение сына намного шире его собственного:
- Я не видел этого среди выборов.
- По-моему, Сестры это подозревают, - сказал Лито. - Не могу найти другого объяснения решениям моей бабушки.
Ночной ветер дохнул на них холодом. Захлестнул робу Пола вокруг его ног. Пол задрожал. Видя это, Лито сказал:
- У тебя есть фремкит, отец. Я надую стилтент, и ночь мы сможем провести удобно.
Но Пол мог только потрясти головой, зная, что ни в эту ночь, ни в какую другую ему уже не будет успокоения. Муад Диб, Герой, должен быть уничтожен. Только Проповеднику можно теперь двигаться дальше.
55
Фримены были первым народом, развившим
сознательно-бессознательную символику для обживания
движений и взаимосвязей своей планетарной системы. Они
были первым народом, когда либо выразившим климат в
терминах полу-математического языка, чьи письменные
символы воплощают (или интернационализируют) внешние
взаимосвязи. Язык сам стал частью системы, им
описываемой. В этом развитии подразумевалось интимное
местное знание того, что является достижением для
поддержания жизни на планете. Можно оценить размах этого
взаимодействия язык-система по тому факту, что фримены
воспринимали себя как блуждающих в поисках корма жвачных
животных.
- Кавен вахид, - сказал Стилгар. "Подайте кофе". Он посигналил поднятой рукой слуге, стоявшему за порогом единственной двери в аскетичную комнату с каменными стенами, где Стилгар проводил свои бессонные ночи. Здесь старый наиб Свободных и завтракал обычно, по-спартански - и время завтрака как раз подступало - но после такой ночи ему не хотелось есть. Он встал, разминая мускулы.
Данкан Айдахо сидел на низенькой подушке возле двери. Он постарался подавить зевок. Он только что осознал, что за их разговорами промелькнула целая ночь.
- Прости меня, Стил, - сказал он. - Я продержал тебя всю ночь.
- Прободрствовать целую ночь значит прибавить день к своей жизни, ответил Стилгар, принимал переданный из-за двери поднос с кофе. Он пододвинул к Айдахо низенькую скамеечку, поставил на нее поднос и уселся напротив гостя.
На обоих были желтые одеяния траура, но Айдахо носил одолженную одежду, потому что его зеленый официального цвета мундир Атридесов вызвал резкую неприязнь обитателей Табра.
Стилгар разлил горячую темную жидкость из пузатого медного кувшинчика и, пригубив первым, поднял свою чашку, делая знак Айдахо. Старинный обычай свободных: "Это безопасно - я это отведал".
Кофе готовила Харах, и приготовлен он был как раз так, как Стилгар больше всего любил: зерна прожарены до розовато-коричневого, еще горячими растерты в тончайший порошок в каменной ступке и сразу же сварены - и добавить щепотку меланжа.
Айдахо, вдыхая густой аромат спайса, прихлебывал осторожно, но шумно. Он так и не знал, удалось ли ему убедить Стилгара. Его способности ментата застопорились к началу утра, любые его выкладки заходили в тупик, не увязываясь с неопровержимыми данными, содержавшимися в сообщении Гурни Хэллека.
Алия знала про Лито! Знала!
И Джавид не мог не быть здесь замешан.
- Я должен быть освобожден от наложенных тобой ограничений, - сказал наконец Айдахо, еще раз изложив все доводы.
Но Стилгар стоял на своем:
- Соглашение о нейтралитете требует от меня вынесения тяжких приговоров. Ганима здесь в безопасности. Ты и Ирулэн здесь в безопасности. Но тебе нельзя отправлять посланий. Получать послания - пожалуйста, но не отправлять их. Я дал свое слово.
- Это вообще-то не обращение, подобающее для гостя и старого друга, пережившего вместе с тобой немало опасностей, - сказал Айдахо, отлично помня, что он уже прибегал к этому доводу.
Стилгар поставил чашку, аккуратно установив ее на ее место на подносе и не отводя от нее взгляда, заговорил.
- Мы, Свободные, не чувствуем вины за те вещи, которые обычно возбуждают подобное чувство в других, - сказал он. И поднял взгляд на лицо Айдахо.
"Его нужно заставлять забрать Ганиму и бежать отсюда", - думая Айдахо. Вслух он сказал:
- Совсем не в моих намерениях раздувать в тебе бурю вины.
- Понимаю, - ответил Стилгар. - Я поднял этот вопрос лишь для того, чтобы подчеркнуть подход к этому нас, Свободных - поскольку именно с этим мы и имеем дело: со Свободными. Даже Алия мыслит как Свободная.
- А жрецы?
- Они - другое дело, - сказал Стилгар. Они хотят, чтобы люди проглатывали серый ветер греха, и чтобы он безысходно пребывал внутри них. Они хотят, чтобы на фоне грязных пятен была лучше различима их набожность, - говорил ровным голосом, но Айдахо уловил оттенок горечи и подивился, почему эта горечь не может поколебать Стилгара.
- Есть старый-престарый трюк автократического правления, - сказал Айдахо. Алии он отлично известен. Хорошие должны чувствовать вину. С вины начинается ощущение неудачи. Хороший автократ создает много возможностей, чтобы население чувствовало себя неудачниками.
- Я это заметил, - сухо проговорил Стилгар. - Но ты должен простить меня, если я еще раз тебе напомню, что та, о которой ты говоришь - твоя жена, и сестра Муад Диба.