- Да.
- Я сделаю все, как ты ни решишь.
- Ты подумал? Ведь вместе с Фарадином там будет и твоя мать.
- Несомненно.
И опять Проповедник прокашлялся. Проявлял нервозность - чего Муад Диб себе никогда не позволял. Слишком долго это тело пребывало вне прежнего режима самодисциплины, слишком часто Джакуруту изменнически наполняло этот мозг безумием. И Проповедник подумал, что может, и не слишком мудро возвращаться в Джакуруту.
- Ты не обязан идти туда со мной, - сказал Лито. - Но там моя сестра и я должен вернуться. Ты можешь отправиться вместе с Гурни.
- И ты пойдешь в Арракин один?
- Да. Я должен встретить Фарадина.
- Я пойду с тобой, - вздохнул Проповедник.
И Лито, ощутив в Проповеднике промелькнувшую тень прежнего безумия видений, подумал: "Играет ли он в игру предвидения?" Нет. Он никогда больше не пойдет этой дорогой. Он ведал о ловушке частичных уступок. Каждое слово Проповедника подтверждало, что он передал видения своему сыну, понимая, что все в этом мире уже предугадано.
Нет, старые противоположности мчали сейчас Проповедника Он убегал из парадокса в парадокс.
- Тогда мы отправимся через несколько минут, - сказал Лито. - Ты скажешь Гурни?
- Разве Гурни с нами не пойдет?
- Я хочу, чтобы он уцелел.
И опять Проповедник всем телом ощутил напряжение. Оно было разлито в воздухе вокруг него, в земле у него под ногами, в парящей птице, смотревшей на не-ребенка, который был его сыном. Резкий вопль его прежних видений скребся в его горле.
"Проклятая святость!"
Не уйти от сочащегося песка своих страхов. Он знал, с чем столкнется в Арракине. Они опять вступят в игру с ужасающими и смертоносными силами, которые никогда не смогут принести им покой.
62
Ребенок, отказывающийся путешествовать в снаряжении
своего отца - это символ самой уникальной человеческой
способности. "Я не обязан быть тем, чем был мой отец. Я не
обязан подчиняться правилам моего отца или даже верить
всему, во что верил он. В том-то и моя сила как человека,
что я могу делать собственный выбор, во что мне верить и
во что мне не верить, кем мне быть и кем мне не быть".
Харк ал-Ада. "Лито Атридес II. Биография".
Женщины-пилигримы танцевали под барабан и флейту на Храмовой площади, головы их обнажены, браслеты на шеях, платья тонки и открыты. Их длинные черные волосы сперва развевались, затем нахлестывали им на лица, когда они щурились.
Алия глядела на эту сцену, и привлекательного и отталкивающую, с высоты своего храма. Была середина утра, час, когда на площади начинал растекаться запах сдобренного спайсом кофе - от торговцев под тенистыми аркадами. Вскоре она должна будет выйти приветствовать Фарадина, преподнести формальные дары и присутствовать при его первой встрече с Ганимой.
Все шло согласно плану. Гани убьет его, и, в последующих потрясениях, только один человек будет готов ухватить свою выгоду. Куклы танцуют точно так, как потянешь за веревочку. Как она и надеялась, Стилгар убил Агарвиса. А Агарвис привел похитителей к джедиде, не ведая о том, что секретный передатчик был спрятан в новых сапогах, которые она ему подарила. Теперь Стилгар и Ирулэн ждут в темницах Храма. Может, они и умрут, а может, их можно будет и как-то иначе с пользой употребить. Пусть подождут: вреда не будет.
Она заметила, что городские Свободные наблюдают за танцовщицами на площади глазами напряженными и не бегающими. Принцип равенства, начавшись в пустыне, переселился и в города и городки Свободных, до сих пор упорно в них сохраняясь, но социальные различия между мужчиной и женщиной уже давали о себе знать. Это тоже отлично соответствует плану. Разделяй и властвуй. Алия улавливала что в том, как двое Свободных смотрят на этих инопланетянок и их экзотический танец, уже ощущается еле заметная перемена.
"Пусть смотрят. Пусть наполнят свои умы гхафлой".
Жалюзи окна Алии были открыты, и ей ощутимо было резкое усиление жары, в это время года начинавшейся прямо на восходе и достигавшей пика в полуденные часы. Температура каменных плит площади наверняка намного выше. Неуютно для этих танцовщиц, но они все продолжали кружиться и изгибаться, взмахивать руками и волосами в страстном упоении танцем. Они посвятили свой танец Алии, Чреву Небесному. Об этом Алии шепнула специально для этого пришедшая служанка, глумясь над инопланетянками и их странными обычаями. Служанка объяснила, что они - с планеты Икс, где сохранялись остатки запрещенных наук и технологий.
Алия фыркнула. Эти женщины так же невежественны, суеверны и отсталы, как Свободные пустыни... Точь-в-точь как заметила глумливая служанка, прибежавшая, чтобы подольститься, с докладом о посвящении их танца. И ни служанка, ни иксианки не знают, что Икс - это просто буква алфавита позабытого языка.
Весело смеясь про себя, Алия подумала: "Пусть танцуют". В танце выходит энергия, которая иначе могла бы найти более разрушительное применение. И музыка приятна, тонкие завывания, плоские тимпаны, барабаны из тыквы, хлопающие ладони.
Внезапно музыку заглушил гул множества голосов на дальнем конце площади. Танцовщицы сбились, потом, после краткого замешательства, опять поймали ритм, но утратили при этом чувство одиночества, и даже их взгляды обратились к воротам площади, где толпа растекалась по каменным плитам как хлещущая через открытый клапан канала вода.
Алия вгляделась в надвигающуюся волну.
Теперь ей стали слышны слова, и надо всем: "Проповедник! Проповедник!"
Затем она увидела его, шагающего широкими шагами в первом приливе волны, рука на плече мальчика-поводыря.
Пилигримы-танцовщицы перестали кружиться и удалились на террасы ступеней под Алией. Так к ним присоединились их зрители - и во всех, наблюдающих за Проповедником, она различила благоговение. Ее же собственным чувством был страх.
"Как он смеет!"
Она полуобернулась послать стражу, но сразу же пришедшие соображения остановили ее. Толпа уже заполнила площадь. Она может повести себя совсем не мирно, если станет упрямствовать в своем явном желании услышать слепого провидца.
Алия стиснула кулаки.
ПРОПОВЕДНИК! Зачем Пол это делает? Для половины населения, он "сумасшедший пустыни", и, следовательно, свят. Другие перешептываются на базарах и в лавках, что это почти наверняка Муад Диб. С чего бы еще Махдинату дозволять его гневную ересь?