Она вспыхнула. Направляясь в спальню, он прошёл так близко, что задел её плечо; ей даже пришлось прикрыть глаза, когда огненная волна прокатилась по ней, и затрепетали усики.
— Вау, — воскликнул он.
Медленно она прошла за ним. Он стоял напротив стены, где на краю деревянной панели размещалась её выставка. В неподдельном изумлении он открыл рот и вытаращил глаза.
— Это что, ваше? — удивился он, не сводя глаз с бабочек. — Вы что, сами их поймали?..
Она пожала плечами.
— Невероятно! — Взяв в руки Craphium agamemnon, он поднёс её к лучу оловянного света, падавшего из стеклянной двери. — Вы и оформили их сами?
Она кивнула, пересекла комнату и встала рядом с ним.
— Ага. Это же видно, вот… — Она ткнула в Urania leilus в её дубовой рамке. — На неё дождь попал.
Поставив на место Craphium agamemnon, Дэвид Бирс принялся читать ярлыки на других.
Papilio demetrius
Соединённое Королевство: Лондон
Хайбери-филдз, Ислингтон
7. V. 2001
Дж. Кендалл
Loepa katinka
Соединённое Королевство: Лондон
Фишбери-парк
09. V. 2001
Дж. Кендалл
Argema mittrei
Соединённое Королевство: Лондон
Кэмден-таун
13. IV. 2001
Дж. Кендалл
Он покачал головой.
— Только вы облажались — написали «Лондон» на каждой. — Он повернулся к ней, криво улыбаясь. — Что-то я не припоминаю, когда я в последний раз видел сатурнию в Кэмден-тауне.
Она выдавила смешок.
— Ой, верно.
— И ещё, я уверен, что вы просто не могли поймать их сами…
Он поднял Loepa katinka, маслянисто-жёлтую императорскую сумеречницу с ржаво-красными и угольно-чёрными павлиньими глазками на крыльях.
— Давненько я тут таких не видел. Даже в Финсбери.
Джейн скорчила гримаску, как бы извиняясь.
— Ну, да. Я имела в виду, что я их там нашла — купила.
— Мммм. — Он поставил моль обратно на приступочку. — Придётся вам поделиться со мной своими источниками. А то мне в Северном Лондоне никогда ничего подобного не попадается.
Он повернулся и пошёл прочь из спальни. Джейн торопливо привела в порядок свою выставку — теперь у неё дрожали и руки — и поспешила за ним.
— Что ж, леди Джейн. — В первый раз он глядел на неё без своего обычного насмешливого высокомерия, глаза с зелёными искорками смотрели озадаченно, почти печально. — По дороге мне хотелось сказать, что вам нужен кто-то, кто будет о вас заботиться. Но, похоже, с этим вы справились и без меня.
Джейн смотрела себе под ноги. Он шагнул к ней, аромат дубовой мастики и мёда заполнил её ноздри, пахло раздавленными желудями, молодым папоротником. У неё закружилась голова, рука потянулась к нему; но он лишь коснулся её щеки кончиками пальцев.
— Спокойной ночи, Джейн, — сказал он тихо и вышел в вечерний туман.
Как только он ушёл, она бросилась к окнам и задёрнула все бархатные шторы, потом сорвала с головы парик и швырнула на кушетку вместе с очками. Сердце её колотилось, лицо блестело от пота — что было тому причиной, страх, ярость или разочарование, она не знала. Сбросив с себя джинсы и свитер, она оставила их лежать на полу, а сама протопала в ванную. Двадцать минут она стояла под душем, запрокинув голову, пока вода смывала с кожи ароматы папоротника и прелой листвы.
Наконец она вышла. Вытерлась, бросила полотенце на пол и пошла в кухню. Вдруг ей страшно захотелось есть. Она распахивала дверцы шкафов, выдвигала ящики, пока не нашла баночку лавандового мёда из Прованса. Крышку она швырнула в раковину, где та завертелась, как волчок, и прямо руками стала запихивать в себя мёд. Покончив с ним, она схватила баночку с лимонным творогом и съела его почти весь, пока не почувствовала, что её вот-вот стошнит. Сунув голову в раковину, она напилась воды из-под крана и наконец, довольная, пошла в спальню.
Там она оделась, чувствуя себя тёплой и вялой, как во сне; натянула колготки в красную и жёлтую полоску, нейлоновую юбку, тугую красную футболку. Никаких трусиков, никакого лифчика. Вставила контактные линзы, оглядела себя в зеркале. Её волосы начали отрастать, редкая бархатистая щетинка казалась синеватой в тусклом свете. Чёрным карандашом она размашисто подвела веки, потом, повинуясь внезапному порыву вдохновения, подрисовала изгиб каждого усика так, чтобы они касались висков. Губы тоже накрасила чёрным и пошла искать чёрный виниловый плащ.
Из дома она вышла рано, в такую пору клубы ещё закрыты. Дождь кончился, но всё покрывал густой жирный туман; он пристал к витринам магазинов и ветровым стёклам машин, и Джейн казалось, что её лицо застряло в клейкой двустворчатой раковине. Часами она бродила по Кэмден-тауну, её огромные фиалковые глаза следили за всяким мужчиной, который обращал на неё свой взгляд, и всех находили неподходящими. Раз ей показалось, будто она видит Дэвида Бирса, выходящего из «Рубина в пыли», но, остановившись посмотреть, как он переходит дорогу, она поняла, что это не Дэвид, а кто-то другой. Гораздо моложе, длинные тёмные волосы заплетены в густую косицу, на ногах сапоги до колен. Он пересёк Хай-стрит и пошёл к метро. Джейн помешкала, а потом бросилась за ним.