Ночь, гроза, пещера и девять человек! Условия События. Что именно должно произойти — Филоней не знал, но страстно хотел узнать. Он твердо верил, что когда-нибудь Событие повторится.
Как выяснилось значительно позже, Филоней на три четверти ошибался относительно условий, а о самом главном не имел понятия. Но то ли вмешалась счастливая случайность, то ли Богу было угодно явить свое чудо роду человеческому… В 344 году до Рождества Христова девять человек провели в катакомбах ночь. А наутро с ними начали происходить странности, описанные китайскими мудрецами. Все они очутились в новой жизни.
Сам Филоней оказался слепым — вследствие тяжелой болезни, перенесенной несколько лет назад. Невеселое приобретение! Но внутренний взор философа от этого стал только острее.
Да, я был прав. События повторяются, — думал он, дрожа от радости и забывая о слепоте.
Между Событием, упомянутым Платоном, и той знаменательной ночью прошло по расчетам Филонея 94 года. Он думал, что нового События следует ждать через тот же срок. Ни ему, ни ученикам не суждено столько прожить…
Боги доверили свою тайну немногим — следовательно, надо ее сохранить. Филоней сжег пергамент Платона, а с учеников взял клятву, что они обо всем расскажут своим сыновьям. После этого Филоней и восемь его учеников жили в безвестности и в катакомбы больше не ходили.
Прошел без малого век. Потомки этих девятерых выполнили завет отцов и дедов. Когда пришло назначенное Филонеем время, они, собрав каждый по восемь человек, группами разошлись по пещерам. Но увы. Ночь прошла, а за ней другая, а за ней еще и еще — но Событие не наступало. Поутру люди тщетно искали в жизни каких-то перемен. Они разуверились. Но нашлись упрямцы, твердившие: Филоней ходил в катакомбы не один год. Возможно, 94 года — это случайность. Надо ждать. Надо спускаться в пещеры. Эти упрямцы покинули Аттику и перебрались в горную Македонию, где основали общину Детей Филонея. А через 41 год произошло Событие.
Минуло 620 лет — огромный срок! Дети Филонея оставались в Македонии и пережили пять Событий. Почти не имея связей с внешним миром, они хранили свое странное знание и передавали его по наследству.
Однажды ожидание События слишком затянулось. Прошло уже более полутораста лет, и в общине начались разногласия. Дети больше не верили в старую сказку отцов. Тем более, шел V век от Рождества Христова, пал Вечный город Рим, и весь прежний мир охватила смута.
И вот тогда некий Тимокл, называвший себя прямым потомком Филонея, спасая семью, перебрался в Константинополь. Там он принял истинную веру под именем Филонея, заочно крестив таким образом легендарного основателя общины. А на склоне лет Тимокл-Филоней стал настоятелем монастыря, который теперь носит его имя. И там в 590 году встретил очередное Событие.
Суровые, сужающиеся кверху стены монастыря построены по древнему образцу. Но им всего 160 лет. После каждого События филонейцы оказывались в новой жизни. Иногда монастырь оставался на месте, иногда им приходилось отстраиваться заново. В Филонейском монастыре служат истинному Богу по старому уставу Василия Великого. Но кроме этого, у общины есть свой секрет.
Сегодня братья знают о Событии гораздо больше, чем Филоней. Они поняли, что это не случайность, а Божий дар. Бог милосерден к Избранным. Он уничтожает неправедный отрезок жизни, заменяя его новым. Он дает шанс все исправить.
Избранный — это тот, кто обладает Свойствами, позволяющими заметить Событие. Стать Избранным можно двумя способами.
Первый — это наследственность. Свойства переходят к старшему ребенку, мальчику или девочке. Второй — это соблюдение ряда условий. Если девять человек ночью, в пещере или подземелье встретят Событие и среди них будет Избранный, то его Свойства обретут остальные восемь. Гроза, как они поняли, ни при чем.
Тут монахи столкнулись с трудностью. Они хотели сохранить Свойства в общине и знали, что они переходят к старшему ребенку. Но как быть с обетом безбрачия? И с женщинами, которых нельзя принять в монастырь?
Поэтому в уставе Филонеева монастыря появились особые параграфы. Филипп де Монсей был знаком с ними не понаслышке. Все монахи были Избранными. До того как прийти в общину, они обзаводились семьей. Если у них рождался мальчик, по достижении десяти лет он узнавал тайну филонейцев и давал обет в свое время тоже стать монахом. Девочка? Что ж, девочка становилась потерянным звеном.
Чтобы восполнить неизбежные утраты, спустя пятьдесят лет после каждого События монастырь принимал восемь послушников. Каждую ночь они спускались в подземелье с одним из Избранных и ждали Событие. Если кто-то из восьмерых послушников умирал, на его место брали нового. Во время События послушники обретали Свойства. Затем их отпускали в мир — рожать сыновей. Тех, кто успешно с этим справлялся, принимали в общину.
Филипп де Монсей был увлекающимся человеком. Необычная идея филонейцев захватила его, как некогда желание попасть на Восток. Жизнь — это игра, думал он, пряча в усах хищную улыбку. В первый раз он бросил кости неудачно. Почему бы не попробовать еще раз?
И когда один из восьми послушников по неосторожности (или по другой причине, кто знает?) упал в колодец и сломал себе шею, Монсей, проявив недюжинную настойчивость, занял его место. Теперь каждую ночь вместе с другими он спускался в рукотворную пещеру и ждал. А когда почти разуверился, наступила великая ночь, за которой последовало благословенное утро.
Монсей устроился на ночлег на каменном полу, неловко натянув на босые ноги холщовый подрясник. От грубой ткани тело нещадно свербело. Этот зуд и неудобная поза долго мешали уснуть, но наконец он задремал.
Он проснулся оттого, что по коже разлилась блаженная прохлада. Обхватив себя за плечи, он нащупал шелк. Озябшие ночью ноги теперь покоились в сафьяновых туфлях. Он сидел на мягком ложе, в уютной комнате, которую и кельей-то не назовешь. В дверях застыл с удивленным лицом один из братьев.
— Отец Михаил! Вы меня слышите? Что с вами, отец настоятель?
Отец? Настоятель?! Что-то тяжелое сдавило Монсею горло. Он сгреб в ладонь золотую цепь. Острый луч креста уколол ему руку. Он вцепился в этот символ власти игумена — и вспомнил. Двенадцать лет его жизни были начисто переписаны. И в этот раз кости легли как надо!
В этой жизни Монсею и его сообщникам повезло. По дороге к Константинополю им в руки попал клад — горшок, полный римских золотых монет. Богатство это, хотя и принадлежало всей банде, хранилось в дорожной сумке у Монсея. И когда запахло жареным, он не с пустыми руками явился к настоятелю монастыря в бухте Золотого Рога.
Старик сказал:
— Увы, сын мой. У нас в общине строгие правила. Мы не принимаем инородцев. Иди с миром, ищи спасения в другом месте…
Монсей рассмеялся ему в лицо и высыпал потускневшее золото на стол.
— Может, вы сделаете для меня исключение, отче?
Так Монсей купил себе право вступить в общину. А через несколько лет настойчивость и честолюбие привели его на самый верх замкнутого мира общины — после смерти старого настоятеля он занял его место.
Монсей вспомнил все это — и довольно фыркнул. Интересно, где сейчас его товарищи по ночным бдениям? Остались ли они и в этой жизни монахами? Интересно тогда будет взглянуть в их лица. Они помнят его скотником и водоносом, а должны будут оказывать почести как игумену. Что ж, им придется смирить гордыню и покориться Божьей воле. Такая удача, думал он. Такая баснословная удача!
Потом Монсей узнал, что в мире произошли перемены и поважнее его неожиданного игуменства. Он уснул при императоре Константине Мономахе, а проснулся при Константине Дуке. Между этими двумя Константинами за четыре года сменилось еще два правителя. А пять лет назад западная и восточная церкви окончательно рассорились. Папский легат кардинал Гумберт положил на главный алтарь Айя Софии декрет с анафемой.