Г.К., значит. Точнее, г/к: горячего копчения. Лиза тихо хмыкнула и широко улыбнулась бабуле:
— Здрасьте!
— Здравствуйте, здравствуйте, — пробормотала бабуля в пространство. — Ну вот, сынок, говорю, салатик посадила, рассаду бы надо перевезти…
К машине вразвалочку подошел длинноволосый подросток. На шее у него болтались наушники от плеера. Видимо, это был Петюша — Пашин брат.
— Привет! Меня Наташа зовут, — представилась Лиза.
— В курсе, — сквозь зубы бросил Петюша. Подошел к брату, спросил почти в полный голос: — Ну чё, Пашка, предки наседают?
Лиза отвернулась. Ни видеть, ни слышать Пашиной реакции почему-то не хотелось. Она взялась за сумку.
— Давай отнесу, — Паша схватился за ремень. Чуть пожав плечами, Лиза отдала ему сумку и пошла к дому. Под ногами шуршали камушки.
— Ты на бабулю с Петькой не обижайся, — сказал Паша. — Они все еще против.
— А мне плевать, — честно ответила Лиза. — Мне главное, милый, чтобы ты был за.
Паша издал неопределенный гласный звук.
Впрочем, пикник все равно удался. Когда стемнело, от мангала полетели красивые искры. На яблоневых ветках зажглись китайские фонарики.
Бабуля Г.К. съела кусочек и ушла спать. Петюшу высвистала из-за забора ватага товарищей. В отсутствие открытых недоброжелателей Лиза почувствовала себя уверенней. Она уплетала отличный шашлык, съела почти банку маринованных огурцов, хохотала над анекдотами Б.А. А.С. заботливо подкладывала ей добавки, разомлевший Пашка подставил теплое плечо, а Б.А. в подпитии стал любезен до неприличия. И даже Лэсси положила ей на колени слюнявую морду, тоскливо гипнотизируя каждый кусок.
Наконец А.С. зябко повела плечами.
— Что-то холодает… Пошли в дом, Боря. Там как раз концерт начался. И вы, молодежь, не засиживайтесь. Наташеньке нельзя простужаться.
Закрылась дверь в дом, исчезла светлая дорожка. Лиза и Паша остались одни у догорающего мангала.
От тлеющей кучи прошлогодней листвы вкусно пахло дымом. Вдалеке слышались звонкие удары топора — дон! дон! Как говорится, настала ночь и в стране дураков началась работа. Лиза натянула на плечи старую "аляску" с синтетическим мехом на капюшоне, прожженную во многих местах. Паша зачем-то поворошил прутиком угли в мангале — как будто они сидели у камина или у настоящего костра.
А может, не просить его ни о чем? — внезапно подумала Лиза. Сейчас ей хотелось сидеть и сидеть, вслушиваясь в далекие звуки, кутаясь в куртку с чужого плеча… Сидеть годами. Дождаться, пока забегает по дорожкам сада малыш. Пока заплачут внуки в коляске под навесом… сидеть и сидеть у вечного огня, сквозь зимы и весны…
— Ну, что за условие ты мне приготовила? — спросил Паша.
Видение десятилетий, с шорохом, как сухие листья, проносящиеся над головой, рассыпалось. Вот кулёма, растащилась, рассердилась на себя Лиза.
— Да это вовсе не условие, — вкрадчиво сказала она. — Просто один мой знакомый попал в беду. Точнее, в сумасшедший дом.
— Псих? — оживился Паша.
— В том-то и дело, что нет! Его в чем-то подозревают… Но он ни в чем не виноват, а доказать не может. Из дурдома, знаешь ли, это трудновато. Представляешь, его там колют принудительно всякой дрянью. Из нормального парня сделают идиота. Помоги, а? Позвони дяде Антону.
Лимонад "Дюшес" из пластикового стаканчика пролился Паше на джинсы. Он долго кашлял, потом возмущенно сказал:
— Может, еще чего придумаешь? За кого это дядь Антон хлопотать должен? За твоего бывшего хахаля?
— Да он вовсе мне не хахаль, — растерялась Лиза. — Просто знакомый… Просто мы такое пережили вместе… Ты что, не понял? Он абсолютно здоровый и ни в чем не виноватый человек.
Паша прищурился.
— Ну да. Абсолютно здорового и ни в чем не виноватого человека отправили в сумасшедший дом. Думай, что говоришь.
Лиза опешила. Когда она планировала этот разговор, Наташин голос не учитывался. И Лиза полагалась на здравый смысл, человечность и аксиому, что все хорошие люди должны помогать друг другу. В Пашке она не сомневалась. Дядя, конечно, мог зафордыбачиться, но Пашка, хоть он и тюфяк, не даст человеку пропасть… Сейчас от упрямого Пашиного прищура ее пробрала дрожь. При всем своем непуганом оптимизме Лиза поняла, что по-хорошему разговор не сложился.
— А что, по-твоему, так не бывает? — вскинулась она. Наташа внутри испуганно ойкнула.
— Не бывает, — мотнул головой Паша.
— Нет, бывает! Эти уроды, там, наверху, совсем охренели. Ну, допустим, человеку что-то не нравится в государстве. Так сделай, чтобы ему понравилось! А не дави, как клопа.
Наташа зажмурилась и накрыла голову руками.
— Ты что, сдурела? — вскочил Пашка. — Это тебя в психушку надо. А если кто услышит? И вообще. Если ты хочешь войти в нашу семью, то будь добра, выбирай выражения. Чтоб я больше не слышал от тебя слов на "хэ".
Лиза испепеляла его взглядом. Мысленно в Пашину голову уже летел мангал, чурбачок из-под топора, да и сам топор. А еще хорошо бы вбежать на веранду и закричать что-нибудь такое, и непременно на "хэ"… Вот, значит, как это все преподносится. Войти в семью… А ее, значит, на помойке подобрали.
— Слушай сюда, дорогуша, — заявила Лиза. — Твой отец очень хочет, чтобы мы поженились. И мама размечталась о внуке. Но если ты сейчас же не поговоришь с дядей, то свадьба накроется медным тазом. Я просто встану и уйду отсюда пешком, а ты будешь объясняться с родителями.
Паша затравленно дернулся. Объясняться с родителями ему не хотелось. Кроме того, новый Лизин тон действовал на него, как ритуальный напев на зомби. Думать не нужно. Нужно идти и выполнять. Это успокаивало. Мама всегда говорила с ним именно так. Паша покосился на Лизу сердито, но с уважением.
— Ладно. Завтра позвоню.
— Сегодня, — не повышая голос, сказала Лиза. — Сию минуту, при мне. Причем не так, чтоб отмазаться, а до положительного результата. Скажешь, что это твоему другу нужна помощь.
— Да дядь Антон сейчас пьяный, — Паша предпринял последнюю попытку улизнуть. — Праздник отмечает.
— Вот и прекрасно. Душа у него развернулась, он тебе не откажет. А потом неудобно будет сдать назад.
Паша с сомнением хмыкнул, но поднялся.
— Как его зовут?
— Влад. А фамилия… Черт! — воскликнула Лиза. Вот идиотка! Она же не спросила у Ульяны фамилию! — В общем, Влад, — угрюмо повторила она. — Его забрали четвертого мая.
Открывая дверь на веранду, Паша обреченно махнул рукой.
Родители сидели перед телевизором. А.С. закуталась в плед по самый нос, Б.А. дремал, откинувшись на диване.
— Подожди здесь, — попросил Паша.
— Нет, я с тобой.
— Ты что, собираешься у меня над душой стоять? — капризно прошептал он. — Я тогда ни слова сказать не смогу.
Настаивать Лиза не стала. Во-первых, А.С. уже чутко прислушивалась к их взбудораженному шепоту. А во-вторых, нельзя же, действительно, так унижать человека недоверием. Она плеснула в чайник ковш воды, воткнула его в розетку, цапнула с тарелки пол-огурца и уселась ждать.
— Алё. Дядь Антон? Это Павлик говорит. С праздником вас.
— Что? Павлушка, ты? Слышно херово.
Как и предсказывалось, дядя был пьян.
— Дядь Антон, я с дачи звоню. С праздником, говорю!
— И тебя. Что там, папка, принял на грудь за нашу победу? Деда помянул, героя Сталинграда? Ты деда-то помнишь? Полковника Корягина?
— Помню немножко, — осторожно ответил Паша.
Дядя был совсем никакой. О чем его просить? Наутро он даже и не вспомнит про этот звонок. Но, решив переложить всю ответственность за провал на руководство в лице Наташи, Паша формально оттарабанил свою просьбу.
В трубке долго молчали. Паша заподозрил, что дядя просто отрубился.
— Дядь Антон, — тихо позвал он в трубку.
— Павел, — задушевно отозвался дядя, — а ведь неоткуда у тебя таким друзьям взяться. Ты мне бабушку не лохмать. Говори быстрей, кто тебя просил за этого парня.
— Моя невеста, — не задумываясь, ответил Паша.