— Енот, хватит пить! — через плечо бросила Аэлита. Она сидела перед Монитором. Роскошный соломенный хвост падал ей на спину и заканчивался там, где низкий пояс джинсов открывал кусочек татуировки. Руки бегали по клавишам, плечи двигались.
Господи, какие плечи! Еноту пиво уже не лезло в глотку, но он упрямо прихлебывал снова и снова. В ногах стояли пустые банки. В наушниках пел Эминем: "Рeople say, that I'm a bad influense…" На мраморных плечах Аэлиты играли блики. Лучше бы он так никогда и не узнал, что это тело, эти плечи, это все, как у греческой богини, однажды принадлежало ему.
Сбой отвратительно посмеялся над Енотом. В Реальности-1 он любил Аэлиту тихо и безответно. Об этом все знали, но это никому не мешало. Потом — как вспышка, как бред маньяка, — он оказался ее законным мужем. А потом она его прогнала. Просто вытолкала из постели, и вещи выбросила за дверь. И теперь ей в затылок дышит этот коротышка, этот вертлявый хоббит.
— Ну что, ты готова? — спросил Назар. — Ульяна бьет копытом, она очень хочет нам помочь. Назначай день.
— В понедельник, — уверенно ответила Аэлита.
— Отлично. Я пригласил одного коллегу поприсутствовать. Не возражаешь?
Аэлита кивнула, не отрываясь от экрана.
— Делай, как хочешь.
— Слушай, а почему ты только у нее спрашиваешь? — сказал Енот.
Аэлитин хвост сердито взметнулся.
— Что ты орешь?
Енот смущенно снял наушники.
— Я говорю, надо у всех такие вещи спрашивать. Мы все рискуем. У нас, в конце концов, подполье, а не сельская библиотека. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь…
— Мальчик не наигрался в партизан, — фыркнула Аэлита. — Паф! Паф!
— Не отвлекайся, — Назар похлопал ее по плечу. И вдруг отдернул руку, словно обжегшись. Аэлита обернулась. Уголки ее губ понимающе дрогнули.
— Все, я устала, — заявила она, хлопнув ладонями по клавиатуре. — Пойду покурю. Кэт! Дай мне пепельницу.
Из кухни появилась Кэт. Вручив Аэлите пепельницу, она, присев на корточки, сгребла в подол передника пустые банки. Енот с трудом удержался, чтобы не отфутболить одну из банок в угол. Апорт! Беги, собачонка. Квашня бессловесная. И эти невыносимые грустные взгляды. Он отдал Кэт очередную опустевшую банку и оглянулся. Назар сел на место Аэлиты и вперился в Монитор. Из балконной двери потянуло дымом. Енот вскочил и, пошатываясь, вышел на балкон.
По широкому проспекту лихо проносились машины. На той стороне сверкал огнями торговый центр. На незастроенном еще пустыре с лаем резвились собаки. А вдали, под розовыми сгустившимися облаками, синел край лесопарка. Улица была по-весеннему многолюдна. Все лавочки, все пеньки, даже поребрики в сквере были облеплены пьющими всякую дрянь. И целые толпы праздно шатались по тротуару. Стукались оземь скейтборды, шуршали ролики. Почуяли тепло, повыползали из нор, как змеи, подумал Енот. Ничего. Вон — черемухой пахнет. Черемуха расцвела, значит, похолодает.
Аэлита, опершись локтями на ограду, задумчиво пускала колечки. На плечо ей уселась какая-то мошка с прозрачными зелеными крылышками. Резким хлопком Аэлита растерла ее по коже.
— Послушай, ты что, в самом деле поедешь в Африку? — тихо спросил Енот.
Аэлита развернулась к нему. На груди натянулась майка. По синей ткани растекалась кровавыми буквами надпись "Moschino". Светлый хвост качался, словно маятник.
— Енот, что-то опять не так? — спросила она. — Что ты сверкаешь на меня очками? Разумеется, я поеду. И прекрати меня домогаться. У тебя от этого дурацкого брака совсем крышу снесло. Я тебе не жена, ни здесь, ни там. Понял? Фу. Не дыши на меня.
Выбросив сигарету, она протиснулась мимо Енота в комнату. Он посторонился, но потерял равновесие и уронил табуретку. Загрохотало ведро.
— Понаставили тут, твою мать, — выругался Енот.
Аэлита закатила глаза. Как?! Как это могло оказаться ее мужем? Она была пьяна? Она была укуренная? И самое смешное, что нет. Чего только не таится внутри человека…
Она тронула Назара за плечо. Он поспешно вскочил, уступая ей место.
— Садись, садись.
Но Аэлита не спешила садиться. Глядя ему в глаза, она сказала:
— Хочешь, я выгоню всех? Останемся с тобой вдвоем.
Назар ощерился, скрывая смущенную улыбку. Еще скажи, что я заслужил… Ненавижу проституток. А ты — самая циничная из всех. Слова "грех" в твоем словаре нет. И ты готова расплатиться со мной за хорошую работу. К черту!
— Хочу, — сглотнув, сказал он.
— Кэт! — громко окликнула Аэлита хозяйку квартиры. — Возьми Енота и пойдите пару часиков погуляйте. Погода хорошая. Черемухи наломайте.
Кэт удивленно посмотрела на нее, но тут же потянулась за курткой.
— Ладно. Только если будут звонить, вы трубку не берите. Вдруг мама. Пусть лучше мне на мобильный дозвонится. Пошли, Енот.
— Никуда я не пойду, — заявил Енот. — Я спать хочу.
— Я сказала — пойдешь, — грозно уставилась на него Аэлита.
— Не пойду, — Енот демонстративно зевнул и развалился в кресле.
— Ребята, пожалуйста, — попросил Назар. — Нам с Аэлитой надо поговорить.
Енот пожал плечами.
— Да на здоровье. Идите на кухню, закройте дверь. Мы не будем подслушивать.
— Енот, ну будь джентльменом, — улыбнулся Назар.
Если бы он не улыбался! Если бы обменялся с ним взглядом как равный с равным! Но он смотрел на Енота свысока — как мужчина на мальчика, влюбленного в его женщину.
Торшер качнулся и завалился набок. Кэт досадливо охнула. Поднявшись во весь рост, Енот, набычившись, произнес:
— Кому Енот, а кому Леонид Владимирович. Расслабься, Кэт. Понимаешь, им приспичило. Отморозки в поисках свежести. У них все горит и дымится. Давайте, ребята, не стесняйтесь!
Назар ударил его в челюсть — как-то неумело, по-женски. Енот удовлетворенно осклабился. Он набросился на соперника, сбил его на пол и начал валтузить. Раздался звук рвущейся одежды. А потом что-то обрушилось сверху — такое ледяное, что душа ушла в пятки.
Енот откатился к столу. Назар, бормоча ругательства, пытался приладить оторванную подкладку на ветровке. Аэлита стояла над ними с пустым ведром. Ее лицо было еще холоднее воды.
— Кэт, принеси тряпку, — невозмутимо велела она. — Монечке вредна сырость.
— Кэт, принеси кувалду, — шмыгнул носом Енот. — Сейчас как разобью этот грёбаный ящик. Приколись, Кэт, у них любовь втроем — он, она и — ык! — Альтернативный Монитор!
— Тряпку! — рявкнула Аэлита. Кэт, испуганно метнулась на кухню. — А ты… — Аэлита с ненавистью уставилась на Енота, — убирайся. Чтобы духу твоего тут не было — ни в этой реальности, ни в той.
— Стоп, стоп, — Назар успокаивающе поднял руки. — Погорячились, и будет. Так, Кэт, я сам здесь все вытру. А ты бери Енота и марш на воздух.
Енот, протрезвевший и мокрый, растерянно косился на Аэлиту.
— Ты ведь знаешь, что я ему ничего бы не сделал, — пробормотал он.
Аэлита посмотрела на него исподлобья. Она стояла, заслонив собой Монитор.
Енот мне льстит, подумал Назар. Не получится у нас любви втроем. Здесь Монечка все равно главный.
Кэт подала Еноту куртку, и они ушли.
С балкона Аэлита видела, как Кэт потянула Енота за рукав. Тот высвободился, засунул руки в карманы и понуро зашагал вперед. Кэт семенила сзади. На плече подпрыгивала дурацкая розовая сумка.
Из комнаты доносилось бренчание воды по пустому ведру — Назар прибирал лужу.
Если бы они все знали, как ей плохо и тоскливо, и нет покоя с того самого дня, как на экране АМ заиграли ртутные узоры!
Что они знают об одиночестве? Одиночество — это когда чувствуешь себя на чужой планете. Как будто люди как люди и трава как трава, но это не люди и не трава… Одиночество — это ночь перед серебристым экраном. Окном, на котором открыта Вселенная…
В комнате все затихло. Ждет.
Аэлита вернулась в комнату и не глядя на Назара начала стягивать майку. Она раздевалась быстро и деловито, как на приеме у врача.