…Огромный пузырь вынес к солнцу еще один вздох, глубокий и страдающий, словно река ахнула от боли. Разошёлся пенный водяной вал, стал белым, потом жёлтым — взметнуло со дна песок, камни, обломки древних стволов, обрывки водорослей. Мелькнуло ещё что-то, вода меняла цвет, лодка запрыгала на волне… Выбросило в пузырях на поверхность обрывок чего-то тёмного, но вроде бы без хвоста…
— Вон они! — приглушённо крикнул Котодрал.
…Шагах в двадцати от взрыва всплывали тела: вот бледная спина, левее голова… Дальше опять голова, еще одна… Нога в небо задралась — бледная, в синеве — нырнуть хочет?! Нет, эта оборванная, растрепанные ошметки кожи хлюпнули… Но вон, среди вплывших гнилых ветвей, отчетливое шевеление!
— От берега уходят! — крикнул Йозеф.
Казак уже стоял на ногах, целился из аркебузы. Выстрел!
Было видно, как одно из темных пятен вздрогнуло, исчезло под водой. Вновь всплыло или нет?
Поверхность на месте взрыва густо покрылась всякой дрянью: обломки столетнего топляка, ил, мутные пузыри, вон мертвое тело, с раскинутыми руками и ногами, опять черные сучья… Меж всего этого суматошно бултыхалось нечто лохматое, било по воде пятернями и пятками, бессмысленно кружилось, видимо, сильно оглушило.
— От, словно чабак[68] с глистяком в пузе, — злобно процедил Дмитр, вскидывая мушкетон.
Хлестнула по воде картечь, тварь, с виду невеликая, подпрыгнула, на миг показав разодранное белёсое пузо, исчезла…
— Под берег уходят! — указал Котодрал, вскидывая пистоль.
Диего и сам видел — дальше по носу дубка плыло несколько пятен голов, одна всё моталась из стороны в сторону, из её ушей брызгало тёмным.
— Бейте! — заорал казак, выдирая из-за пояса пистоли.
— Да разве попадешь? — пробормотал Йозеф, озираясь. — Ты погоди, то нас молодые отвлекают, а матёрые здесь где-то…
Уплывающие твари и, правда, были невелики — если бы не спутанные космы, за выдр можно принять. Дмитр всё равно выпалил — было видно, как обе пули бесполезно ударили в воду около плывущих русалок. Одна из голов повернулась — Диего увидел мелкую синюшную мордочку, выпученные в ужасе глаза…
Охотники переглянулись — вовсе детеныши, что ли? Казак спешно заряжал широкогорлый мушкетон:
— Плывем за ним следом! Добить, пока глушённые!
— Да нырнули уже, — прохрипел Котодрал, продолжая нервно озираться. — Ты крупных стереги, сейчас полезут, — баварец глянул на лейтенанта.
Диего кивнул — действительно, нырнули. И имеет смысл сберечь заряды на крупную нечисть…
… Лодку отнесло ближе к берегу. Охотники не спускали глаз с речной поверхности — вода уже успокоилась. Песок осел, сверху колыхалась поднятая с донных глубин дрянь, иногда всплескивала хвостом полуживая рыба. Да, наглушили много, ну, и иное между ней плавало.
— Глянем, — приказал Угальде.
Нос дубка осторожно раздвигал муть: вокруг колыхались окуни и плотва, большей частью мёртвые, но иные ещё распахивающие рты в беззвучном крике, вот смотрела мертвыми глазами щука, под бок к ней нанесло стайку мелких ершиков. Рядом плавала рука — небольшая, с синью под длинными ногтями. Ободрана повыше локтя, и вроде бы в слизи. А вот целый труп, крупный, играет вода лохмотьями платья…
Дмитр подцепил тело веслом — перевернулось с трудом.
— Ишь ты, а гладкая была!
— Ну, — согласился баварец. — Полгода назад полюбоваться было на что.
Йозеф был прав — с первого взгляда стало ясно, что труп несвежий. Некогда красивая женщина в остатках изящного платья, лицо вода и рыбы пощадили, но в остальном…
— Кол бы пригодился, — пробормотал Диего, держа наготове пистолет.
— Какой кол на воде? — заметил Котодрал. — Из обычных она. Видать, теченьем затянуло и за топляк зацепило.
— Да какие тут обычные?! — оскалился казак. — Сроду тут таких обычных не утопало! Варшавская пани, не мынковская! Да и течение — вон оно там где!
Охотники глянули на залитую солнцем, безмятежную реку. Отчего-то захотелось попасть на берег побыстрее.
— Ладно, дело сделано, поплыли, — с облегчением молвил Угальде.
— Стойте, я цепку сниму, — буркнул Дмитро, глядя на шею утопленницы, где тускло поблескивало золото.
— Не к добру такие трофеи, — предостерег Котодрал.
— Не для обогащенья беру, — казак веслом подтаскивал труп ближе к лодке. — На порох выменяю, да еще разок сюда вернусь. Под корень их, суков, выводить надо!
Касаться пятнистой шеи утопленницы Дмитр всё ж не рискнул — потянулся к толстой цепочке острием кинжала. В тот же миг, богатое, похоже, что итальянской работы, золотое плетение превратилось в огромнейшего червя — тот изогнулся, захлестнул хвостом клинок и не иначе, как собрался устремиться по оружию к его хозяину. Вышло это столь внезапно, что охотники одновременно отшатнулись. Вроде бы дивно устойчивая лодка с готовностью поддалась и все трое, даже не успев ругнуться, полетели в воду…