Маззикимы окружили колодец, заглядывали во влажную темень, что те бараны у водопоя. Пихались голенастыми ногами. Один, видать, что поразумнее, потянул веревку с ведром, было слышно как полилась вода. Демоны заглянули в ведро — золота там не нашлось.
Хома надеялся, что алчность своё возьмет — полезут внутрь, да и потонут сами собой. Но поганое демонское сообщество оказалось не так простодушно — топтались, озирались, но не лезли. Меж тем, к колодцу подошло еще три-четыре нечестивых создания. По всему выходило, крепок запах злата. Ещё бы, такие деньжищи! Тут и человек локти кусать начнет…
Хому дернули за сапог. Анчес показывал на улицу — на углу у хаты, прикрытая плетнем, замерла смутная тень — вовсе обличия не различишь, но раза в два крупней рядового муззыкима. Неужто шедим и есть? Вышел бы под луну, что ли?
— Далеко? — прошептала ведьма.
— Из добротного мушкета можно бы и хлопнуть попытаться. Но без всякой верности, — пояснил Хома.
— Давайте я соскочу, да башку ему разобью? — предложила безалаберная Хеленка.
— Сиди, дура! — в один голос зашипели хозяйка и старший гайдук.
Панночка обидчиво надула губки.
Меж тем, демоны начали разбредаться от колодца, движенья их стали нетерпеливее — искали что-то ушлые маззикимы.
— Что ж, бей кого потолще, пока стоят на виду, — приказала Фиотия.
— А может так обойдется?
— Не обойдется. Они сейчас людей искать будут, дабы в колодец лезли и злато вынули.
— Да пущай ищут. А мы время потянем.
— На редкость тупой гайдук пошел. Кто тут из людей к демонам поближе?
— Кто?
— Ты, дурень.
— Да отчего ж я?! — возмутился казак и осёкся. Оно ж и верно. Шинкаря с дочкой и прислугой уж давно не слыхать — утекли в церкву укрываться. Анчес с хозяйкой за людей не особо сойдут, Хеленка тоже вряд ли…
— Да, надо бить! — признал Хома.
Э, какой же из демонов потолще? Как на подбор сухопары будто щепки. Вот же жидовская коварная нечисть — и выцелить некого.
Хома нашел у колодца демона видом чуть позначительнее, навёл оружье, потянул крючок спуска. Сердюкский пистоль осечки не дал — жахнуло знатно — пуля тюкнула в сруб колодца. Напуганные демоны поприседали на месте.
Промазал казак. Чуть-чуть левее надо бы наводить
— А доводилось ли тебе, лихой гайдук, ранее из пистолетов палить? — ехидно спросила ведьма, подавая заряженный пистоль.
— Поправку дам. Чужое вооруженье, да и рукоять чудная. На два пальца довернуть надобно.
— Ты доверни. Пока на месте пальцы. Каким глазом целишь?
— Так правым, как христианам и положено! Щас я вмажу…
— Да постой, — хозяйка схватила за плечо, и казак охнул — поганая ведьма взяла да и плюнула прямо в правый глаз.
— Ах ты, карга старая… ежели я… да я тебя… — Хома в праведном гневе тёр заплёванное око рукавом.
— Потом доскажешь. Ну-ка…
Казак преодолел великое искушенье разрядить пистоль прямиком в ведьмин противный лик — потом с ней будет разговор. Ох, будет!
Навскидку поймал ворочающую головой фигуру демона.
Бах!
Сквозь пелену дыма было видно, как тяжелая пуля сшибла маззикима, будто еловую чурку, тот заскрёбся по земле, уползая…
А ничего, метко вышло.
Хома еще раз вытер клейкий глаз, подхватил поданный пистолет — на этот раз тощий и неудобный — от безрукого чёрта даденный.
Щелк! Осечка! А ну, еще раз…
Бах!
Басурманский пистоль всё ж подвел — пуля отклонилась ниже, но и то вышло недурно — маззиким рухнул с начисто отстрелянной ногой, подхватил верхней лапой отбитую тощую конечность и ползком подрипался за колодец.
— Разбегаются! — с торжеством возвестил стрелок, возвращая опустевшее оружье, и несколько удивляясь: Фиотия на диво шибко заряжала пистолет — на три руки выходило куда как скоро — Сух-Рука, пристроенная на стропиле, содействовала с уместной самостоятельностью, орудуя шомполом с этакой лихостью, что любо-дорого глянуть…
…Далее пошло, конечно, не так гладко. Демоны углядели, где таится опасность, и взялись идти на штурм. Со двора не лезли — заклятье пока оборону держало стойко. Но и так приходилось лихо: десятками тянулись-вздымались тонкие когтистые руки, цеплялись за крышу и стены. Панночка плющила загребущие лапы молотом, но, поди, успей бегать по всей немаленькой крыше. Перепуганный Анчес пищал предупрежденья, но всё равно приходилось вертеться как грешникам на сковородке. Оно и выходило вроде адского лубка: летела солома, клубился вонючий дым, металась со своим молотом Хеленка в подоткнутой юбке, хекала, сокрушая лапы и бошки. Ведьма и Сух-Рука трудились как заведённые, Хома клал пули с удивлявшей самого себя хладнокровностью и точностью.