— А глянь, клинка-то на шпаге едва на треть длины наскребется, — прохрипел Хома.
— Так для форсу он носит, — ответствовала так и не запыхавшаяся панночка.
Вражины разбежались, Анчес упрятал в ножны своё гишпанское колдовство. Хома успел зарядить пистоли, промыть глубоко расцарапанную шею и ляжку, как дружно заголосили над притихшим Пришебом петухи. И выяснилось, что ничего не кончилось, а вовсе даже наоборот…
…Расскрипелась ведьма нещадно, прямо хоть полную мазницу[75] ей в пасть выливай. «Едем! Сей же миг! Запрягай, бросай, хватай! Варвары!». Ну запрягли, ну накидали чего попало. Панночку опустили в колодец — через два мгновенья вернулась, сунула горшок с червонцами, наскоро выжала мокрую юбку и побежала за мешком с овсом. Анчес волок в карету провиант и прочее, ныряя в и так порядком разграбленный шинок. Собирались как на пожар. Хома сбегал на улицу, надеясь срезать для памяти и другого всякого хоть пару демонских когтей — где там! Никого и ничего, только земля взрыта, да всё загажено, словно гулянка тут прошла, а не смертный бой. Пани Фиотия уже со двора голосила, и к горлу её указание подкатывало не на шутку.
Хома взобрался на козлы:
— Готовы, панове странники?
— Та готовы, — заверила Хеленка, обтирая и пристраивая под рукой свою увесистую, обновлённую цацку.
— Как готовы? — вздернула брови ведьма. — А испанец где?
— Та отпустила я его, — не поднимая глаз, молвила панночка.
— С чего это? — со странным интересом осведомилась хозяйка.
— Та сама знаешь, — всё так же тихо срезала обнаглевшая Хеленка.
— Ну, трогай тогда, гайдук, — хозяйка откинулась на истертую подушку.
Хома взял вожжи, хотя возмущенье хлестало перебродившей брагой. И что это такое?! В какие ж это ворота лезет? Без отдыху, не спавши, не жравши?! Анчес, гадюка хвостатая, удрал и ничего подлому чёрту за это не будет? А как управляться? Какой ни чёрт, а всё ж помощник. Да и скучновато без него. Тьфу, провались оно всё пропадом!
Оказалось, главное позабыли. Не успела карета выкатиться за сломанные ворота, как вылетела из-под клуни[76] великая ценность, с оскорбленным мявом вспрыгнула на козлы.
— Ты, это… — успел с тревогой сказать Хома, собираясь пояснить боевому котяре, что с этакой хозяйкой и кумпанией в путь лучше и не пускаться. Но кот уже сиганул в окошко кареты и шмякнулся на колене ведьме. Та махнула рукой — трогай!
Выходит, сменяли гишпанского чёрта на рыжего мохнатого беса. Ну, ладно, этот хоть хвост по полному праву носит и жрёт поменьше. Хотя тот-то был поразговорчивее…
Остался далеко позади разоренный шинок, промелькнула пустынная улочка Пришеба — только на выезде и увидели путники растревоженный народ, толкущийся вокруг чего-то сомнительного. Мертвяк ли, демон ли сдохший — любопытствовать было недосуг…
Проскочили по яру, никто из зарослей лещины бесконечные лапы не тянул и клюв не высовывал. Эх, вот он и шлях вольный. Хома погонял лошадок, Каурый и Гнедок не ленились — Пришеб даже лошадям показался крайне сомнительным городом…
Выползло на небо солнце, тарахтели колеса по подсохшей дороге. Хома подумывал стребовать отдых с перекусом и зашивом штанов — в таких лохмотьях хоть кого пугай. Тянулся зелёный свежий гай, шелестел листьями. Катили краем поля, на взгорке и живой человек мелькнул — сидел себе под будяками и в носу ковырялся. А может, на сопилке наигрывал? Тут кони как-то разом ослабели, точно это они ночь напролёт от иудейского демонства копытами жарко отбивались, а не кто иной.
— Да что за напасть?! — рассердился казак, берясь за кнут.
— Стой! — приказала ведьма. — Разговор у нас будет.
… Неспешно подходил к карете человек. Прямо сказать, пренеприятной наружности незнакомец: бледный как вареный курёнок, худой как голодрабец[77]… Вежливо приподнял шапку, блеснули глаза прищуренные недобро, мелькнули пальцы, длинные да белые, словно червяки….
«Да что за свет стал?! — обреченно подумал Хома. — Демон на демоне и демонёнком погоняет. Невозможно проехать простой честной нечисти».
Глава 11. О пылкости внезапных встреч и щекотливости разговоров
— Опять ты?!
— А кого ожидала встретить посреди пыльной дороги? Кого-то из твоих забытых Богов?
— Лучше бы я встретила кого-нибудь из них, чем тебя, Старый! Я ведь надеялась, что ты умер.
— Ну какой же я старый? Да и прожил не столько, чтобы умирать.
75
Мазница — ведро для дегтя, предназначающегося для смазки колесных осей и прочего нужного.