— Все здесь, — озираясь, сказал Йозеф. — Мы же за котом… Ох, а что у меня с ногами?!
У Мира тоже начало сводить ноги, икры болезненно подергивались, пальцы непроизвольно зашевелись. Но руки ещё действовали — капитан ухватился за сумку на боку. Проклятая пряжка…
— Свечу!
Его не слышали, негромкая мелодия лезла в уши, заставляла тела дергаться всё сильнее…
Словно в «виттовой пляске» закружился, содрогаясь, Йозеф — металось в его вытянутой руке пламя свечи. Капитан чуть не вышиб трепещущий огонек, но всё ж удалось перехватить. Воск лип к пальцам, рука сама собой уводила свечу от цели. Рядом в судорогах уронил мушкетон Янек…
Сошлось: свеча на миг зацепила фитиль, шипения сквозь колдовской напев флейты не слышно, но радостно затлел красный огонек. Мирослав размахнулся, рискуя уронить снаряд под ноги солдатам. Метил в двери, но не сильно надеялся попасть — граната стукнулась о косяк, бухнулась на старые угли, качался-кружился во тьме светляк фитиля. Капитан зажмурился…
Громыхнуло… Тут же ухнуло повторно — сверху, с остатков кровли, сорвалась обугленная балка, но этого уже никто из банды не слышал. Взрыв, плотный и тяжелый, ударил по ушам, глуша и отрезвляя. Капитан кого-то толкнул, но бойцы и так рванули к дверям. Прыгал, чуть ли не на карачках, успевший подхватить мушкетон, Янек… Проскочили сквозь вонь порохового дыма…
Снаружи было чуть светлее — Мирослав почти сразу увидел стоящую у крайних могил фигуру. Человек, поднеся ко рту флейту, сутулился в лунном свете. Капитан, не раздумывая, вскинул пистолет. Неслышно щелкнул курок, полыхнуло пламя выстрела — его глухой звук всё ж пробился в заложенные уши. Волшебный музыкант исчез, словно ветром сдуло. Капитан не тешил себя пустыми надеждами — почти наверняка промахнулся.
Мелькнули тени между крестов. Низкие, быстрые, четырехлапые… За ними люди с оружием…
— Слева! — словно издалека заорал Марек.
И слева, и справа… Тьма извергала все новых и новых врагов. Банда огрызнулась слаженным залпом, потом стало уж не до порядка…
— Ну, началось, — без всякого восторга прошептал Хома, взирая на мельтешение у закопченных стен. — Ишь, сразу палить взялись. Хеленка, ты голову-то пригни, попортит красу шальная пуля.
Панночка лишь глубоко вздохнула. Колдунства в воздухе витало, хоть ятаганом его руби: ведьмаки аж из себя повыходили. Но казака те чары не особо трогали — хозяйка прикрыла слуг отводящим заклинанием. Место выбрали удобное: шагах в восьмидесяти от костела, в развалинах бывших приходских кладовых и конюшен. Ничего здесь не палили, позаваливались строения просто. На камнях сидеть малость сыровато, но удобно. Сиди, жди, да глазей.
— Не, не пойму, — ворчал казак. — Отчего туда побежали, а потом немедля обратно? То не сраженье, а глупые горелки-догонялки. Знаешь такую игру, а, Хеленка?
Дивчина вновь вздохнула и отпихнула каблуком особо наглого пацюка, что вознамерился влезть на нарядный сапожок. Крыс вокруг скопилось поболее, чем на изобильных киевских пристанях — уж даже и брезгливая Хеленка перестала вздрагивать. Скопился хвостатый полк и ждет высочайшего приказа.
Хома покосился на десяток пацюков, восставших столбиками на задние лапы и вглядывающихся в беготню у костела. Ну, прям куренные с кошевым атаманом, разве что люльками не дымят.
— Ну и что там? — спросил Хома в большей степени у себя, чем у необразованных грызунов и безъязыкой панночки. — Ничего ж не поймешь. Был бы Анч, может, и растолковал — оно же самая чёртова битва и наметилась…
— М-м, — согласилась Хеленка.
— Вот и я говорю, постреляют нас, и даже очень просто. И с чего мы должны в этаком сомнительном предприятии участие принимать? Там и без нас каждой твари по паре. Управятся и сами.
— М-мм, — печально молвила панночка, накручивая на палец пушистую косу.
— Не мусоль, — проворчал казак. — Мне, может, тоже нелегко. Что-то такая жажда навалилась, что и не описать. Вот отчего горло не промочил? Э, и горилка даром пропадет, и мы сгинем. Не-не, нельзя нам в пальбу лезть. Ладно б, мы очень сильной нечистью числились, да под каким ядрёным заклятьем. А мы ж чуть-чуть. Лучше сбоку побудем…
— Началось! — воскликнул старший лях. — На коней, панове!
— Выждать нужно, — напомнил Диего. — Ударим внезапно.
— Ты кого трусами обозвал?! — взрычал поляк, лихо выхватывая саблю. Его сподвижники, прислушиваясь, забирались в седла — после далёкого вздоха рванувшей гранаты наступила тишина. Если глядеть издали, то всё спокойно: плыли по холму с тёмным скелетом костёла равнодушные пятна лунных теней, казалось всё там мертво. Нет, просто далеко, не разглядеть