Поляки выстроились по двое всадников, монахи вывели в арьергард телегу. Озабоченный синьор Анчес прогуливался у обочины и явно был не прочь остаться здесь же.
С холма долетели звуки ружейного залпа, рассыпались на отдельную пальбу…
— Ну, с Богом и во славу Веры! — взметнул клинок сабли-венгерки к звездам лях.
— Ждать! — рявкнул лейтенант.
Воинство горячило коней, но пока повиновалось. К лейтенанту подступил один из священников:
— Прими благословение, сын мой.
Диего коснулся губами тёплого креста, почувствовал на лице брызги святой воды.
— А слуга ваш? — грозно спросил ксёндз, оборачиваясь к Анчесу.
— Слуга иной конфессии и вообще в вере сугубо стоек, — заверил прощелыга, крестясь католическим образом, потом, на всякий случай, ещё дважды с должным разнообразием.
— Глаза-то отводить ухищрен, — процедил ксёндз, доставая из-под одеяния короткоствольный, но убедительный пистолет. — Сюда ступай, дьяволово семя!
— Чего пистоль-то сразу? — угрюмо заворчал Анчес. — Языком сказать невозможно?
Его сгребли за шиворот, молодой держал, старший ксёндз заставил целовать крест. Окропили святой водой, щедро плеснули за ворот.
— Это и вовсе не по канону, — ёжась, заметил кобельер.
— Да кто тебя разберет. Может ты и правда, лишь бродяга из жидовства выкрещенного, — с определенной досадой признал ксёндз, убеждаясь, что корчиться в судорогах или проваливаться сквозь землю подозрительная личность не намерена. — С нами пойдешь, с бочкой поможешь.
— Да с готовностью, — Анчес поднял слетевшую во время очистительного ритуала шляпу и сел на телегу рядом с насосом и бочкой святой воды.
— Время! — рявкнул Диего, с тревогой прислушиваясь к затихающим выстрелам.
— Бегом!!! — надсаживался капитан, расстреливая заряды в атакующих тварей. Но наёмников не надо было подгонять, они и так улепетывали со всех ног. Рядом жахнул мушкет Котодрала. Один из волков кувыркнулся через голову, упал. Самому Мирославу не везло, свинец летел впустую, дырявил лишь воздух.
В костел ввалились кучей — не до правильного строя, когда в стволах лишь свежий нагар, а в спину такой нечистой вонью дохнуло. Остатки дверей, кое-где обгоревшие, кое-где порубанные, придавили на место. В обугленные доски тут же будто пушечным ядром ударило. В прорубе мелькнула оскаленная пасть, шерстистый бок. Марек ткнул ордынкой наобум, но вроде попал: так заверещало, что куда там недавней дуде — уши заложило надежнее.
Мирослав, торопливо перезаряжаясь, обречённо ругался, ожидая следующей атаки. У грёбанного дудочника полные рукава тузов. И кроме волков может, кто угодно найтись! Что-то навроде разожравшегося до безобразия ужа, к примеру. И если такая сволочь вломится, спасения от нее не будет. Кого не передавит, тот сам чугунный гранатный осколок поймает. От звонкого кирпича будет чудесно рикошетировать.
Но противник не нападал. То ли чесал затылок, досадуя на две провальные атаки подряд, то ли злорадно ухмылялся в предвкушении потрясающей гадости, что вот-вот и воспоследует. Так-то, что дуда, что волки — это мелочи для орденских, против которых и не такое закручивали.
Если против орденских, действительно, мелочи. Но против остатков неумелой наёмничьей банды могло и хватить…
Песчинки в невидимых песочных часах отсыпали уже которую минуту, а атаки всё не было и не было. Значит, имелось время подготовиться. И продать шкуры дороже.
В выгоревшей коробке костёла из внутреннего убранства уцелело не так уж много. Но нашлись тяжеленные дубовые лавки, лишь чутка пообгрызенные огнем. Хватаясь вчетвером за раз, заслонили несколько окон, узостью своею больше походивших на бойницы. Впрочем, по-другому здесь и не строили, разумно подгоняя каждую деталь под возможность обороны и создавая из костёла подобие замка. Правда, тем, кто оборонялся в прошлый раз, ухищрения архитектора не помогли. Не соврал отец Казимеж, не соврал…
Мирослав не присматривался, что за кости хрустят под сапогами. И так понятно. Если тут горожане вздумали обороняться, то всё подряд лежат. И женщины, и дети. Когда-то, очень давно, когда капитан еще даже и сержантом не был, и звали его не так, он поджигал церковь. И крики сгорающих людей иногда вспоминались. Вот и сейчас что-то такое слышится.
— Что за нахер такой?! — совершенно не куртуазно завопил Литвин, тыча пистолем в угол. Оттуда на перепуганного Збыха медленно наплывал призрак. — Сгинь, падлюка драная!