Наверное, это не лучший повод, чтобы жить вместе, – подумала мама, и влюбилась в молодого учителя – историка, присланного к ним в школу по распределению. Его звали Сергей Викторович, Терновский. Очки придавали ему легкой комедийности. Но носил из желания придать своему виду законченную фазу серьезности. И вел историю, географию и факультативы, за которые не брались старые педагоги. Ну, прямо Паганель, если бы не фигура атлета. Ребятам понравился, Потому не стали давать какую-нибудь обидную кличку, как другим, а назвали просто – Севик, сократив имя и отчество.
Но "англичанке" в нем виделось другое. Из того так и сквозило бурлящим молодым напором и жаждой новизны. Был в поиске маленького праздника жизни. И вынужденная ссылка в деревню не останавливала. В нем колосились те всходы, которые не смог сберечь невостребованный 40-летний отставник-неудачник.
Мама Света встрепенулась, повеселела. Ее природная красота и обаяние, начавшие было вянуть в ссыльном захолустье, расцвели ярким цветом. Глаза заиграли, занялась собой. И снова вместе до седьмого пота мама с дочкой извивались под папин магнитофон.
Пошила стильные платья по выкройкам из фирменных журналов. Вновь освоила забытый макияж, похорошела и стала выглядеть намного моложе своих лет.
Историк действительно был весьма импозантен. Плотный, светловолосый, с открытым улыбчивым лицом. Очки носил для солидности, и без них походил на героя древних мифов. Но ведь очки можно снять...
Старшеклассницы, как по команде, влюблялись, кокетничали как могли на уроках и переменах: «Сергей Викторович, а расскажите нам про то, про это…» И это при том, что история в школе считалась предметом, четвертым с краю, после НВП, трудов и физры. Но личная харизма, интеллект, знания тянули к нему учеников. Каждый раз в конце урока был облеплен задыхающимися от вопросов: «А где, когда, как!»
Вот вам влияние личности!
Из-за парт девчонки старательно тянули руку пойти к географической карте. Якобы для ответа. И у грифельной доски, нервно теребя указочку, мычали что-то невнятное про фашистских захватчиков и сокрушительные победы Красной Армии. А на самом деле, не зависимо от оценки, выставляемой в журнале, норовили подкрасться сзади к педагогу, прильнуть к его спине теплой, плотной, полной необъяснимого девичьего желания грудью, прочувствовать его вздрогнувшую мужскую плоть, жадно вдохнуть его мужской пряный аромат и прошептать: «Четверки мало, Сергей Викторович, ну пожалуйста, еще…»
Но Сергей Викторович был для школьных красавиц недосягаем. Историк увлекся англичанкой. Поджидал в коридоре на переменах, подносил учебники и журнальчик, повадился посещать ее внеклассные кружки, для пед-укрепления...
По школе поползли слухи об их связи. И Ленка, тогда уже восьмиклассница, вступалась за честь матери, готовая закусать любого, кто хихикал по этому поводу в коридоре на переменах. Любовники же сменили тактику, и вместе зачастили в район на педагогические семинары, курсы и прочее такое. И мать теперь часто приходила домой только ближе к полуночи, усталая, но довольная…
И когда папа, разбуженный ее приходом, подавал осипший от одиночества голос: «Света, ну что так поздно, где ты была?» – отвечала ему, загадочно и счастливо улыбаясь:
– С семинара я. У меня был контакт… Педагогический…
Супруг догадывался обо всем, глядя на жену, воспрявшую душой и телом. Эти ее метаморфозы и поздние возвращения с участившихся семинаров. А может быть и нет, ведь не даром говорят, что муж в этих ситуациях узнает обо всем последним.
Ленка ревновала. В ней росло чувство соперницы вперемежку с жалостью и обидой за отца. Это и была первая влюбленность. Всепоглощающее явление, путь, которым проходят все девчонки. И Севик снился ей ночами, как вместе на санках по снежному лесистому склону мчатся куда-то вниз. Жгучий ветер бьет в лица. Ленка в его объятиях. Они падают, смеются, барахтаются в сугробах. Обнаженные, и снег пушистый и горячий, нежно и мягко обнимает, гладит и ласкает девичью грудь, живот, ближе, теснее, зажигая горячим шепотом ушко – милая, любимая... моя... моя…
Когда Ленкин класс готовился к выпускным экзаменам, она ни о чем, кроме него, не могла думать. В самом деле, Севику она больше подходит. Молодая, свободная и красивая. Правда мамаша тоже хоть куда. Но у нее свои проблемы. Разница в возрасте. Наконец у нее муж, папа Шурик...
В школе, подкараулив на перемене вожделенный объект, отдавала Ленка честь, по – военному, и глупо хихикала. А поймав его взгляд, всеми фибрами души посылала встречный флюид вместе с дурацкой улыбочкой. Типа – Привет, это я!