Но жизнь летела вперед, отчаянно отмахиваясь от вчерашнего крыльями..Придумали выезжать в перелески. На машине холостяка прапора Женьки по прозвищу Жень-Шень. Его после девятого закрутила Оксанка.. Прапорщик был продвинутый, укладывал новоявленных секс-моделей в экспромтном интерьере переделанного под студию гаража и щелкал на пленку в разных позах., здесь же занимался проявкой и тиражированием. Делал бизнес – ездил каждый месяц через открытую границу в Польшу и Югославию, торговал, вкупе с натыренным из военных складов, и порнокартинками. Буклетик соорудил, гарнизонный альбомчик, продал за бугром аматорские пленочки с малолетними бесстыдницами…
Вернулся довольный, на подержанной иномарке. И отделался от натурщиц подарками. Жень-Шеня жалели. После разлива ракетного топлива без наследства остался. И Оксанка говорила, как мужик он – тухлый. Больше на голубого смахивает.
После одного из шопинг-туров Жень-Шень преобразился. Ловко брил себе спину и ноги, затемнял белесые хим – ожоги на коже, наводил макияж, причесочку, И сам примерял женское бельишко частенько. Жалел, что не баба, жеманился перед зеркалом: попку назад, губки вперед! И вешал агитки на уши при этом: «Нет, ну такие роскошные телки – и в зачуханом гарнизоне! Я бы на вашем месте свалил отсюда без оглядки. Это какие бабки можно иметь за кордоном!» Проводил коррекцию самооценки, при этом смешно, по птичьи, цокал языком: «Что может быть для девушки лучше, чем знать, что кайфуют от твоего молодого прекрасного тела!»
Вскоре свалил Жень-Шень за кордон безвозвратно в поисках новых жизненных коллизий, прихватив чужое портфолио.
Подобные проделки не могли не повлиять на дальнейшее становление мировоззрения. От природы не уйдешь. Для своих лет гарнизонные баловницы были всезнающе продвинутые, после первых скандальных успехов чувствовали себя вовлеченными в мир шоу – бизнеса, загадочный и крутой. И продолжали обезличенный поиск телесных ощущений, в хмельном угаре вседозволенности и свободы, под голубое мерцание нового, виртуального мира. И не заметили, как гигантская держава разрешилась от бремени. Раскололась Страна Советов. Вот он, Конец света!
А на обломках Великого гарнизона уже прорастали "независимые" государства. Глобус запестрел новыми цветами… Как дети «лейтенанта Шмидта», поделили по-быстрому в Беловежской пуще державу. Бело-сине-красную Россию принял в вечно нетвердые руки один, смешной и нетрезвый, жовто-блакитную Украину приголубил другой, хитрый и трусоватый, бело-голубую Беларусь отхватил испуганный третий. И взрослели «дети» в их руках беспокойно и шелопутно, шарахаясь в крайности от нежданно-негаданной свободы.
Тонька затянула на весь автобус любимую, душевную: «Куда уходит детство, в какие города…» Подруги подхватили, грустно и жалостливо, на народный манер, своими чистыми девичьими голосами, и примолкли крикливые, пропитанные безысходностью лица ударников каптруда. Попутчики слушали гимн уходящего детства, некоторые даже пустили слезу. И Ленке вдруг стало страшно перед будущим, влекущим в большие города, но гнала прочь такие мысли.
– Подьезжаем, Южная Столица! А ну, бабки – дедки, свои баклажки вон с прохода! – бухнуло из динамика водительским баском.
Огни большого города
В Южной столице временно пристроились у Тонькиной тетки. В двухкомнатной квартире, рядом с автовокзалом. Тетка торговала на морском берегу пляжными шмотками. И появлялась наездами.
Ленка с Окси отнесли документы в Универ. Близко, две остановки. Тонька даже и не попробовала.
– Надо еще! – говорила она, потрясая грудью перед зеркалом. – Только от школы сдыхалась. И для чего? Чтобы опять учиться? Нет, вы как хотите, а с меня хватит…
Вечером подруги готовились к экзаменам. А Тонька уходила на танцы, в «Зеленку». Приходила рано утром. Измотанная половой свободой, довольная и счастливая.
После первого экзамена отвалила в Тонькин лагерь и Окси. Получила тройку по сочинению.
– Прости, Леночка, это оказалось не мое, – оправдывалась расстроено.
Теперь подружки-провинциалки гуляли-веселились вдвоем. И подбивали истово зубрившую материал подругу:
– Лен, брось ты это гиблое дело! Невозможно без слез смотреть! Все равно не поступишь! Эти гады уже всех, кого надо, приняли, а тебе морочат голову. Ты им массы, конкурс создаешь.