– Закрой глаза, милая. Говори, говори…
Ленка вдохнула ароматный дымок. Едва ворочая язычком под гипнозом бормотала про убийство в баре, как сама чуть не умерла, как потеряла ребенка…
Пронырливая гипнотизерка тем временем осматривала ее волосы, разгребая на затылке длинными красными ногтями.
– А темечко не одно у тебя, целых три. Трижды выйдешь замуж. А родимые пятна, родинки на теле есть?
Ленка смутилась, разделась догола.
– Не стесняйся, показывай! Родинки на теле – это звездочки твоей судьбы, – гадалка внимательно осмотрела ее обнаженное тело. – Так, одевайся. Случай интересный, но не смертельный. – Придвинула фарфоровую тарелочку с водой, попросила: – Смотри внимательно и о нем думай! О том, кто в сердце твоем занозой застрял!
Гадалка написала на листке, сложила надвое. Зашептала, разрывая на мелкие клочки, подкинула на тлеющие травы. Разгорелись небольшим жаром. Сунула клиентке в пальцы свечку:
– Разжигай быстрее на пламени!
Пламя ярко занялось, закапало горячим соком, гадалка выхватила горящую свечку, помахала над блюдцем с водой, сдунула на расплавленный воск, плавно покапавший.
– Владычица Табити, покровительница огня и обновления, хозяйка очага, к тебе обращается… Как тебя?..
– Лена… – прошептала клиентка.
В блюдце зашипело, дымком заклубилось.
– Так, девонька, запомни, Елена: случайности нет, есть непознанные закономерности. – громким шепотом захрипела весталка древней скифской богини, – Как день входит в ночь, так и жизнь твоя, как полоса белая и черная, туда-сюда входить-выходить, будет длинная, но трудная, полная испытаний. И в бедности будешь ты, и в богатстве… Много любви на твоем пути, сильной и мимолетной, и желанна ты будешь для многих. Окрыленная будешь и опущенная. – Видишь крылышками воск ложится? Вижу: три мужа, только двое из них – и не умерли, и не живы. Тьфу, тьфу, чур, чур не меня! – гадалка застучала в маленький бубен когтистыми пальцами. Потом опять лила воск в воду. – Видишь чудовище в воске? Смотри, смотри…
– Нет, то есть – да, – испуганно прошептала, глядя на застывающие в воде комочки расплавленного воска, слепившиеся в бугристую бурульку.
– Побить чудо-юдо не могу, нет у меня такой силы. Но ты сильная, сама сможешь сбросить навьи чары… Не бойся ничего, ступай смело. Ослабеет старинное заклятье от других, только будь верна себе: не двурушничай, лживым похвалам не отзывайся, от дармовых денег отказывайся – бесплатный сыр только в мышеловке. Усекла, окрыленная? Но ты люби его. Он хороший!
Ленка сидела зачарованная. Пришла в себя уже в тесном коридоре. Девчонки обступили:
– Ну, как?
– Все нормально. Сказала, что окрыленная я, – и сама смутилась, ясно почувствовав, как маленькие крылышки за спиной затрепетали в предвкушении чего-то хорошего, душевного. А в голове приятно похрипывали гадалкины слова: «Люби его, он хороший!". – Даже не знаю, девочки...
– Окрыленная, значит. И только-то? – Тонька засмеялась. – И за этот диагноз тридцатку платить? Да я тебе за гривню то же напророчу. Придумали доильный аппарат, лошиц разводить!
После гадалки совершенно уверилась: с Виком все будет нормально. А что же сам объект гаданий? Не сидел на месте, летал в Москву, в Стамбул, Никозию, Афины. Вернувшись, гонял по всем портам республики на своем «Мерседесе», возвращался затемно и садился за наброски и подсчеты. Обсуждал визиты с Хазарином, прикидывал критически все плюсы и минусы. И даже газетная информация вдохновляла. А наутро в банке завораживал управляющего смелыми и выгодными быстрыми оборотками. И шел вперед, зарабатывая сам, обогащая других. Каждый раз в конце месяца привозил самолетом наличные, целый дипломат, велись расчеты с партнерами и персоналом.
Ленка трудилась, как пчелка, засиживалась допоздна. Куда спешить? Вик вдохновлял, и не потому, что босс. Просто как интересный и энергичный человек, да еще видный, представительный по-мужски. В общем, отвечал всем ее требованиям. Но Ленка сделала над собой усилие, чтобы не показать вида, что запала на него всерьез. В самом деле, ну кто она для него, известного бизнесмена Белана, – обычная секретутка, которую каждый из братвы может ущипнуть за попку. Тем более, что по городу ходили разноречивые слухи про этого Белана. Одни говорили, что он жесткий, крутой, безжалостный. Не понятно, то ли коммерсант, то ли бандит. И вроде за время становления своего бизнеса не раз устраивавший стрельбу при разборках. Другие – что он чуть ли не Робин Гуд, защитник бедных коммерсантов от беспредельщиков из братвы. Третьи – что слишком много занимается благотворительностью. Помогает художникам и беспризорным. Вроде как пускает пыль в глаза. Отмывается от былых грехов, чистеньким хочет выглядеть. Может, и так. Ленка уже ничему не удивлялась.