– Лена, я как никто другой понимаю тебя, – начал осторожно беседу Шульга. – Ты практически потеряла любимого, я – друга, – мрачно вдруг прохрипел. – И мой долг разобраться в этом трагическом событии. Я уверен, что это не криминальные разборки, а четко спланированная под них акция. Вспомни, может, произошло накануне в офисе что-нибудь странное?
Сыскаря интересовали записи международных переговоров ее шефа. Заехали к Лене, нашли в оставленных Белановских вещах пленки. Переводила Лена, сидя в наушниках в салоне Шульгинского авто. Спустя час монотонной прослушки нашлось то, что искали. Колотаю отвечал ливанский партнер. Богдан отклонил просьбу о перечислении трех миллионов долларов на зарубежные счета по старой схеме. Предложил новый вариант: слать на счет в австрийском банке.
Ливанец опешил, слушая личного переводчика: «Гарант, олрайт?»
«Да, да, олрайт! Типа, будем работать по другой схеме, новый номер счета и реквизиты скину на е – мэйл».
Шульга нажал на панели кнопку «стоп».
– То, что нужно, – довольно потер ладони, вскинулся, как гончая. – Записи, правда, обрывочные. Для начала сгодится. Так, картинка проясняется. Пока одной доказательной базы маловато. Следовательно, Колотай решил вывести Белана из игры? И кинуть араба за его спиной, от его же лица, на три лимона. А номера счетов и пароли были у Белана. Так, так, очень любопытная выстраивается версия... Жаль только, что сейчас с Колотаем толком не поговоришь – запила сволочь, зашхерился где-то у своих... Кстати, твой шеф не оставлял тебе ничего на хранение? Ты вообще поосторожней. Вообще лучше куда-нибудь уехать на время, а?
Вещдоки – это слово резануло по кровящей горем душе! Ни за что бы не рассталась с Белановскими вещдоками, спрятала бы в заветный отцовский портфельчик, там будут целее, вместе с бабушкиными записками и оберегами! Но где они, эти диски? После Тарханкута ни разу не напоминал о них…
Прощание славянки
Когда вернулась с работы возбужденная Оксанка, Шульги и след простыл.
– Так, Ленчик! Первое. Заходил Лешкин адвокат, за деньгами, доложил, что суд через неделю. – Оксанку неудержимо несло поделиться свежими новостями.
– В лучшем случае пятерка общего режима. Но это все теперь фигня! Самое главное, меня таки берут на работу, в Стамбул, в крутой салон где-то в Лалели, там где много русских туристов, ну и требуется знание русского. Как раз, тем более что я другого не знаю. Кстати, есть для тебя вакантное место секретаря-переводчика в турецкой фирме, сначала контракт на полгода, оклад – шестьсот баков плюс фирма платит за жилье – представляешь? Ну, как ты, немного отошла? Молодец, так что пьем мою отходную, и субботу теплоход из Ялты.
– Что, так скоро?
– Ну да, завтра. А что тянуть!
Лену от такой перспективы окатило холодным душем, словно под ледяными струями трезвела в крымских кровавых буднях. Сколько еще исковерканных судеб будет положено к монументальному постаменту Золотого Тельца, символу возрожденного капитализма! Кровавой пеной заплатили за гражданскую войну, за убийство царской семьи, объединяющего начала русской земли,за коллективизацию и чистки, за войну и за Возрождение. Вот он, пришел черед расплаты последнего в этом тысячелетьи поколения, за грехи раболепства, за отказ от веры и традиций предков выпало рассчитываться в крови и ужасах всем нам. Белан рассудил бы иначе?
Из ступора Лену вывела тревожная трель мобилки. Шульга, как всегда, хрипел скороговоркой:
– Так, времени в обрез. Последние известия: Виктора пытались достать ночью в больнице, гранату кинули через форточку. Палаты перепутали, слава богу. Поэтому отправили санавиацией в Россию. Он сильный, выдюжит!
Ленка похолодела от нового ужаса. Сердце снова сжалось крепко, защемило от нахлынувшей остро жалости к любимому: Беланчик, милый!
– Ты поезжай тоже отсюда на время, – продолжал скороговоркой опер. – Туризм, экскурсии и все такое. В Стамбуле затеряться. С властями потише, не базарь, не высовываться, веди себя скромно. Все образуется.
Ленка опешила: ее, что, разведчицей за кордон Шульга посылает? Обычные инструкции от товарища майора?
– Никуда я не поеду, – машинально вырвалось у нее, безумно хотелось быть рядом с Виктором, помогать, ухаживать. Она выходит его, обязательно, во что бы это ни стало! Но где он теперь, и кто теперь рядом с ним?
– Тише ты, – шикнула Оксана, – умничаешь тоже! – приняла последние ее слова за несогласие с предложением ехать в Турцию.