В своей комнате я увидела только упакованную сумку соседки. Кипятильник, стаканы, дезодоранты, книги и целлофановые мешочки исчезли со стола и тумбочки. Вот и хорошо. Можно отдохнуть, осмотреться. Оказывается, на моем пальто, кроме пятна на боку, появилась еще и дыра на левом плече — даже виднелась белая ватиновая подкладка. Холера… Это я там, на костельной стене, “отметилась”. Кроме того, денег осталось двадцать три рубля пять копеек. Если отсчитать на обратный билет, останется десять рублей. Негусто. Я решительно обрезала все свои шикарные ногти вместе с надломанным и улеглась в постель, чтобы, если заявится спиритистка, сделать вид, что сплю. К разговорам с ней меня как-то не тянуло.
Но соседка так и не появилась. И, наслушавшись таинственных шорохов в коридоре и далеких птичьих вскриков, где-то под утро я провалилась в очередной сон-кошмар.
Проснулась я от того, что прямо над моим ухом квакнула лягушка. Разумеется, никакой лягушки в комнате я не увидела, но настроение на предстоящий день было определено. За ночь сумка в клеточку исчезла. За окном все так же висел туман.
С Мартином мы условились встретиться у заводской проходной. Я заметила его, только когда он меня окликнул — мой вчерашний знакомый был по-прежнему в длинном черном одеянии и, видимо, чтобы не привлекать внимание своим внешним видом, прятался за киоском “Союзпечати”.
— Найдите на заводе библиотеку, — зашептал Мартин быстро и тихо, так что во мне снова чуть не проснулась шпионофобия. — Спросите библиотекаря Ядвигу Яновну. Скажите ей, что вы от отца Петера. Эта женщина вам поможет. И постарайтесь сегодня же закончить все дела. Я буду ждать вас на этом месте в два часа. Если не дождусь или как-то разминемся, найдете меня в костеле святого Юрия — ехать надо на десятом автобусе до остановки "Кинотеатр “Мир”".
И исчез в мокром тумане. Может, действительно он “рука Ватикана”?
Прежде всего я направилась на склад. Господи, ну как же тут неуютно, мрачно, и чего эти тетки в синих халатах такие ленивые и крикливые? На мой робкий стук в складских дверях появился уже знакомый мне бесцветный молодой человек:
— Нет деталей. Завтра приходите.
Он был утонченно-равнодушный, слегка брезгливый… И тут что-то во мне сдвинулось. От сознания собственной беспомощности и безнадежности, от одной мысли, что я уже никогда не выберусь из этого гиблого местечка, меня охватило отчаянье. Я придержала ногой дверь склада, которая собиралась вот-вот закрыться перед моим носом, и потребовала показать мне накладную моего завода.
Помещение склада напоминало пустой муравейник. Кладовщик с ненавистью копался в бумагах, а я нахально следила за ним, заглядывая через плечо. Как ему, наверное, хотелось сообщить мне, что накладной нет! Но я первая заметила листок со знакомым фирменным знаком. Читая наименования, которые мне ничего не говорили — какие-то транзисторы-резисторы, кладовщик отрицательно качал головой: этого уже нет, этих еще нет, эти есть, но мало. Уже окончательно выйдя из себя, я заявила, что сегодня вечером еду домой — с деталями или без деталей. И напишу жалобу на работу их отдела снабжения.
Я оставила своего бесцветного, точнее, позеленевшего от злости собеседника. Не успела прикрыть двери, как он бросился куда-то звонить.
Секретарша была на месте. Увидев ее, я снова почувствовала тот мистический ужас, который овладел мною на костельной стене. Снова припомнилась церемония у колодца. Секретарша глянула на меня выпуклыми глазами, и я невольно удивилась, когда услышала из ее уст не лягушачье кваканье, а человеческий голос.
— Директор в командировке.
Я попросила разрешения позвонить на свой завод. На меня посыпались доброжелательные вопросы: а зачем? Деньги кончились? Ну, давайте это исправим. Напишите заявление, что просите выдать вам сто двадцать рублей командировочных. Вот бумага.
Сто двадцать? Моя зарплата — сто пять в месяц. Кто мне даст такие деньги? Я отказалась писать заявление и все-таки попросила доступ к телефону. Странно, секретарша легко согласилась, предложила свое кресло и даже помогла отыскать в справочнике код. Более того, она вышла из приемной, чтобы не мешать! Я набрала номер отдела снабжения моего завода и энергично высказала свое возмущение. А в ответ послышалось не менее энергичное:
— Под суд хочешь? Ты выполняешь государственное задание, Будешь там, пока не выдадут детали. Молодая, бессемейная. Куда тебе торопиться? Командировочные насчитаем, сколько нужно. А пока ты обязана подчиняться местному руководству.
Я положила трубку. Грустно. Увидев, что верхняя шуфлядка стола приоткрыта, я машинально потянула за ручку. А, пропадай пропадом приличия… Какие-то бумажки… Письма… Папка с надписью “Только для персонала с доступом № 1. Хранить в сейфе”. Ишь ты, какие на ней хитрые защелки… Первым было подшито послание за подписью директора моего “ящика”. Видимо, потому папка и не лежала в сейфе, что секретарша оформляла бумаги. Ну, что ж, воспользуемся случаем…