Осенью того же года Лия поступила в авиационный техникум в городе Рыбинске. Но уже зимою, прослышав, что где-то под Москвой создана снайперская школа девушек, она поняла, где ее настоящее место. Она решила стать снайпером и уйти на фронт.
Снайперы. Сверхметкие стрелки особой выучки. Они в годы войны стали беспощадными истребителями фашистов.
Место снайпера — на самом переднем крае. Даже впереди переднего края, на ничейной земле. Свои окопы и траншеи уже позади, а вражеские — вот они, всего в нескольких десятках метров. Здесь, замаскировавшись в каком-нибудь укрытии, стрелок часами выслеживает противника. Один на один. Его привлекают особо важные цели: офицеры, снайперы, наблюдатели, пулеметчики врага. Такая охота наносит противнику особенно ощутимый урон.
Центральная женская снайперская школа разместилась в старинной усадьбе графа Шереметева, в подмосковных Вешняках.
Лия, пожалуй, была самой юной из всех девушек в школе. Дружила она с девушкой несколькими годами старше ее — Надей Матвеевой. С нею позже и составила «снайперскую пару» (на фронте снайперы обычно действовали в паре, помогая и поддерживая друг друга). Наде первой рассказала Лия обо всем пережитом, о погибших в Ленинграде подругах. Наде показывала письма. Их она получала из села Вятское Ярославской области — от ребят и учителей, от одной женщины из Ленинграда (это была медсестра, которая прежде работала в детском доме и очень любила Лию) да еще откуда-то из Казахстана — там жила ее родная сестра Сапура. Надя заметила, что на конвертах Сапура всегда пишет «Молдагулова», а не так, как все остальные — «Магдагулова». Вообще с фамилией выходила какая-то путаница. Лию звали и так и этак, а она сердилась и каждый раз поправляла… Наде она объяснила так:
— Понимаешь, тут ошибка. У меня в метриках не очень понятно было написано. Смотри. — Она взяла клочок бумаги, карандаш и вывела свою фамилию. — Видишь, буквы «о» и «л» рядом? Хвостик от «л» сливается с «о» и получается как будто «аг». Так что зови меня, пожалуйста, Молдагуловой, — попросила она.
Закончился срок обучения. Девушки ждали направления на фронт.
В Вешняках заседала мобилизационная комиссия. Просматривали списки, личные дела. Обсуждали каждую выпускницу. Все делали быстро, деловито. Время — особенное, военное, — не терпит.
Лия ходила с горящими щеками, ничего не видя вокруг. Скоро ли? Куда? С кем?
Решение комиссии было как снег на голову: Молдагулова остается в школе. Всё. Завтра команда снайперов уезжает на передовую, а она остается! Командир объяснил:
— Вы дисциплинированный, толковый, умный боец. У вас развито чувство долга. Вы умеете руководить. Останетесь здесь как командир отделения, будете обучать новичков.
Когда Лия поняла, что просьбы и слезы не помогут, она пошла на крайнюю меру.
Комиссия еще работала. Начальник школы полковник Чернов и другие офицеры сидели за столом в саду, в тени векового вяза. Вдруг на дощатый стол упал маленький засохший сучок. Чернов поднял голову. Непонятная картина! Высоко на дереве, плохо видная сквозь листья, мелькала какая-то фигура. Гимнастерка… Сапоги… Вниз глянуло худенькое личико с черными глазами.
— Молдагулова? — Чернов не сразу пришел в себя. — Боец Молдагулова, вы почему сидите на дереве? Слезайте немедленно!
Офицеры встали, обступив дерево. Девушка вскарабкалась еще выше, как бы боясь, что ее достанут. И уже оттуда крикнула:
— Я отсюда не слезу. Не уйду никуда, пока не зачислите меня на фронт.
Люди внизу переглянулись, не зная, сердиться им или смеяться.
Не каприз, а твердая решимость была в этом голосе. И — девчоночья удаль.
Девушка примостилась высоко в ветвях, обняв рукою ствол, положив голову на развилку. По ее позе было видно, что устроилась она там надолго. На столько, сколько потребуется, чтобы добиться своего.
Офицеры поняли, что даже если она и спустится, подчинившись приказу начальства, то все равно другим способом добьется своего. Ничто ее не удержит. А так как Лия добивалась не чего-нибудь противозаконного, а всего лишь отправки на фронт, то комиссия сдалась.
Псковщина. Где-то здесь, поблизости от старинного города Холм, от реки Ловать, тихой и плавной, как все русские реки, проходила в июне 1943 года линия Северо-Западного фронта. Цвели ландыши и сирень. Леса заполнились соловьиными трелями.
Но кроме птичьего щебета там слышны были свист пуль, пулеметные очереди и разрывы мин, а по лесным ландышам ходили солдатские сапоги. Враг еще не был изгнан с псковской земли.