Усманов оставил Чапая и Фурмана у себя в отряде, а остальных «чапаевцев» переправил через линию фронта в расположение армии генерала Федюнинского.
Оба парнишки стали великолепными, просто незаменимыми в отряде Усманова разведчиками. Много боевых дел и успешно выполненных заданий на их счету — все и перечислить невозможно. Это были замечательные ребята, находчивые и храбрые. Их горячо полюбили все в отряде горняков.
Ну, а что же стало с ними потом?
Фурман погиб во время одной из стычек с фашистами — погиб, как герой, крепко сжимая в руках оружие, то самое оружие, которое принесло смерть не одному гитлеровцу. А Чапай — Миша Зеленков — уже после войны окончил пехотное училище в Ленинграде и стал кадровым офицером, служил в Группе советских войск в Германии, несколько раз приезжал в город на Неве и бывал у A. Ш. Усманова. Вместе вспоминали они годы войны, такие уже далекие, но неизменно близкие сердцу каждого из них.
Следы остальных оставшихся в живых «чапаевцев» затерялись.
Ахат Шагеевич Усманов несколько лет назад вышел на пенсию, но продолжает вести большую общественную работу в Горном институте, возглавляет там совет ветеранов войны.
А. Белякова
Потомок декабристов
3 марта 1945 года ленинградская газета «Смена» поместила фотографию. Первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР H. М. Шверник вручает орден Отечественной войны II степени добровольцу гвардии красноармейцу Володе Бобрищеву-Пушкину.
Володя Бобрищев-Пушкин — уроженец Ленинграда, учащийся школы № 24.
Почти через четверть века эта старая фотография привела меня в Днепропетровск, где живет сейчас бывший ленинградец. Там я и познакомилась с Владимиром Борисовичем и с историей его жизни.
Альбом
Альбом, который пришлось мне увидеть, не был похож на те, что покупают в магазинах. Склеили его из грубой бумаги и из старого картона. На самодельной обложке две даты — XII–XX век. Может быть, просто ошибка? Подумать только — восемь столетий соединяет маленькая черточка между цифрами. Альбом не похож на старинный. На первой странице дарственная надпись: «Гвардии воспитаннику В. Б. Бобрищеву-Пушкину за героизм, проявленный в боях за советскую Родину, от командования 43-й гвардейской Рижской стрелковой дивизии».
Значит, это подарок. Ну, а почему же XII–XX век? Вот об этом и рассказ.
Не посрами фамилии
Володя Бобрищев-Пушкин жил в Ленинграде на Таврической улице. До тех пор, пока не ходил в школу, он не думал, что у него несколько необычная фамилия. Это и понятно. Его звали только по имени. А когда пришел в класс и учительница начала всех называть по списку, дошла очередь и до него.
— Бобрищев-Пушкин!
Володя вскочил, хлопнув крышкой парты:
— Это я!
В классе кто-то засмеялся. Вот здорово! У одного мальчишки сразу две фамилии да одна еще такая знаменитая!
В тот день он не мог дождаться конца уроков и бежал из школы в нетерпении.
— Бабушка, почему у меня две фамилии?
Бабушка, Елизавета Ивановна, достала из шкафа старую-старую книгу. На обложке было вытеснено потускневшими золотыми буквами: «Российский гербовник». Она долго листала книгу и наконец показала Володе рисунок: щит, разделенный на четыре части.
— Вот теперь смотри и слушай. «Во дни княжения Святого и Благоверного Великого князя Александра Невского из Семинградской земли выехал знатной словенской фамилии муж честен Радша. Потомок Радши Григорий Александрович Пушка имел правнука Ивана Алексеевича Бобрищева-Пушкина». Отсюда и пошла твоя фамилия, из двенадцатого века.
В этот вечер долго не зажигали света, и в сумерках бабушка рассказывала Володе об истории семьи.
— Много всяких — и плохих и хороших — людей носило твою фамилию, но были среди них такие, которыми ты должен гордиться особо.
Древность любой фамилии — еще невелика честь. Главное, люди, которые прославляют ее своими делами. В этот вечер Володя узнал от бабушки о своих знаменитых предках.
Почти сто лет назад жили в Москве два брата Бобрищевы-Пушкины — Николай и Павел. Оба были офицерами и служили в одном полку, хотя разница между ними была восемь лет. Старший брат был участником Отечественной войны 1812 года. Братья Бобрищевы-Пушкины участвовали в восстании декабристов, вспыхнувшем 14 декабря 1825 года.
После подавления восстания оба брата были сосланы в Сибирь на каторгу, а потом на пожизненное поселение. Известно, что Николай Бобрищев-Пушкин от лишений и издевательств, которым он подвергался в тюрьме и на каторге, сошел с ума. Павел же выдержал все испытания и, отбыв каторгу, поселился в Сибири. Он занялся изучением медицины и гомеопатии. Он лечил местных мужиков и не брал с них денег. В 1848 году, когда в России вспыхнула холера, Павел Сергеевич выполнял свой долг врача и ухаживал за больными. Судьба его пощадила, он чудом не заразился. Умер он в Москве, в доме вдовы декабриста Пущина, лицейского друга Пушкина.