Очень хотелось бы мне это узнать.
Литературная запись А. Меньшова.
Анна Грудина
Мы из Ленинграда
В 1941 году пионерский лагерь Кировского завода, который находился на станции Сиверская, был эвакуирован в Ярославскую область.
Аня Грудина, в то время председатель совета пионерского лагеря, в эвакуации вела дневник. Эти дневниковые записи и легли в основу ее воспоминаний.
На Московском вокзале стоит длинный поезд. Матери ведут за руки маленьких детей. Старшие, пионеры, помогают грузить вещи.
Шум… крики… Малыши плачут: «Мама! Мама!»
Валентина Максимовна Баженова, начальник Кировского пионерского лагеря, мечется от вагона к вагону, от матерей к детям.
К вагону подходит Виктор Титов, он ведет за руку двух сестренок — Галю и Лиду. Он что-то шепчет Гале, а губы у него дрожат. Мать, провожая его, говорила:
— Смотри, Виктор, ты им теперь вместо отца и матери. Отец остается здесь. Он от завода — никуда.
Я гляжу на своих маленьких сестренок. Девочки сидят прижавшись друг к другу, а мама тревожно заглядывает в окно вагона. Отец прощался с нами вчера. Долго ночью смотрел на спящую самую младшую дочку Люсю. Она крепко спала, положив руку под щеку. Маша и Рая тихо сидели за столом, а мама учила меня:
— Ты старшая, Аня, смотри за сестренками, береги их. Почаще постирушки делай, чтобы в грязном не ходили.
Мама заплакала, а отец, посмотрев на часы, сказал строго:
— Ну, хватит, мать, реветь. Девчонки, пейте молоко и спать.
Он поднял бутылку, молоко белой тонкой струйкой полилось в чашки. Рано утром он ушел на завод, а мама поехала провожать нас на вокзал.
Приехали на станцию Нея Ярославской области. Темно. Вышли из вагонов усталые, измученные долгой дорогой и волнениями. Выходили, строились по отрядам со своими вожатыми. У каждого сбоку был противогаз.
На привокзальную площадь встречать нас пришло людей видимо-невидимо. Одна женщина принесла ребятам вареные яйца, другие — молоко, картошку, хлеб, приговаривали:
— Сердешные, намаялись. Как жить-то будете без матерей.
На станции всем приемом детей распоряжался человек с густой, темной шевелюрой — Павел Иванович Парфеньев. К нему подбежала Валентина Максимовна, глаза у нее полны слез.
— Товарищ, вы председатель колхоза, возьмите нас, кировских, к себе, мы прямо из пионерского лагеря… Ну? Хорошо? Мы будем ваши?
А он положил ей руки на плечи и сказал:
— Мои, все вы мои, как дети родные, — и крикнул: — Эй, подводы, сюда!..
120 подвод из разных деревень приехали за нами. Всех усадили и повезли.
Я усадила своих сестренок на телегу, потом мне подбросили еще двоих малышек. Дед Никита цыкнул, стегнул лошадь. Телега заскрипела, двинулась. У ребятишек головы закачались из стороны в сторону, глазенки закрылись, и, привалившись друг к другу, они уснули. Дед Никита, прихрамывая, шел сбоку.
Подводы приехали, каждая в свою деревню. Наступила вторая ночь, уставшие за день дети спали крепко. Только не спали старшие вожатые и воспитатели. Валентина Максимовна, Маруся Вильм и Валя Круглова вместе с шофером пионерского лагеря Василием Камриковым объезжали деревни и все считали: десять, двенадцать, тринадцать, четырнадцать отрядов. Нет пятнадцатого, потеряли отряд.
…Потеряли отряд самых маленьких, октябрятский, — потеряли тридцать малышей и вожатую Шуру Иванову.
Три дня искали. На третий день нашли отряд в деревне Костянишники.
Разместились в пяти деревнях. Главные деревни — Кужбал и Апанасово. Здесь живут более трехсот ребят.
— Ребята, самим, все самим надо делать; в колхозах одни женщины да дети остались. Дядя Ваня, наш плотник, нам поможет, — говорили вожатые.
Председатель Кужбальского колхоза Степан Иванович Кудрин сказал:
— Вот вам помещение, ребята, — две церкви… Они давно закрыты. Размещайтесь, стройтесь. А учиться будете в нашей школе, места всем хватит. В помощь вам прикомандирую Митрия Дьякова. Завтра он придет.
Пришел Митрий Дьяков — Митька, мальчишка-колхозник. Он пришел и важно сказал Валентине Максимовне:
— Ну, давай мне ваших мужиков человек двадцать, только поздоровее, научу, как кирпичи делать да печи класть.
— Какие же у нас мужики, у нас пионеры, — развела руками Валентина Максимовна.
— Ну и подавай их, — сказал Митя, — учить буду.
На следующий день старшие мальчики Володя Писляк, Коля Матвеев, Женя Богданов, Витя Камриков месили глину, обжигали кирпичи. Усталые, потные, грязные, они работали до самой темноты. Сложили большую плиту, вмазали котел. Митю ребята похлопывали по плечу и говорили: