Выстроились на линейку бывшие пионеры кужбальцы-кировцы.
Каждый рапортовал о себе.
Михаил Соловьев — главный инженер завода,
Михаил Брусаков — заведующий отделением больницы имени 25-го Октября,
Галина Васильева — заведующая детсадом,
Владимир Кудасов — преподаватель художественного училища,
Александра Ильина — актриса,
Алексей Пригалин — начальник производства,
Нина Васильева — балерина, заслуженная артистка Украинской ССР,
Сергей Бондарев — технолог завода,
Евгений Богданов — заместитель председателя завкома Кировского завода,
Дима Майоров — главный инженер,
Виктор Титов — мастер Кировского завода,
Анна Грудина — инженер.
Рапорты окончены.
— А теперь, — говорит Валентина Максимовна, — слово дорогому гостю, бывшему председателю колхоза Степану Ивановичу Кудрину.
— Дорогие товарищи… — И ему не дали говорить: аплодисменты, линейка сломалась, все окружили Степана Ивановича, каждый хотел быть ближе к нему. И посыпались, посыпались вопросы, сотни вопросов.
А Валентина Максимовна смотрела на всех и улыбалась, как счастливая мать.
Литературная запись А. Симановской.
Анна Лазаревна Мойжес
Жил-был интернат
Интернат, в котором я работала в годы войны, находился сначала под Ярославлем, в глубине Борисоглебского района, а потом в Татарии, в русском селе Тихоново. Прожили мы там долгих три года…
…Спустя пятнадцать лет после окончания войны в Доме журналиста собрались бывшие воспитанники и воспитатели интерната. На лестничной площадке происходили бурные сцены узнавания. Потом все собрались в большом зале, пели песни, когда-то сочиненные в интернате, вспоминали разные истории.
Я принесла свой дневник, потрепанную школьную тетрадь, и стала читать. Ожили воспоминания, захотелось обо всем написать подробнее.
На посту
Пароход шел вниз по Волге. Ночь была темная и страшная. Где-то позади слева горел город Горький. Его бомбили ночью. Фашистские самолеты, сделав свое грязное дело, улетели. Пароход шел медленно, очень медленно. Скоро Чебоксары… Неужели и там пожары и нельзя будет даже выйти, чтобы получить по карточкам хлеб?
Шел ноябрь 1942 года — месяц решающих битв за Сталинград. Ленинградских детей перевозили из Ярославской области дальше на восток. Мы еще не знали, где нас примут, куда устроят. Пароход набит до отказа. Там, где в мирное время помещалось двести человек, сейчас впритык друг к другу сидело более двух тысяч ребят из разных интернатов.
Внизу, в самом проходе, прямо на полу валялись вещи — гора узлов, чемоданов, сумок. По очереди возле них стояли дежурные. Этот пост считался легким, и туда направляли маленьких — первоклассников. Гордые поручением, они стояли подтянутые, строгие, воображая себя военными часовыми.
Был канун праздника 24-й годовщины Октябрьской революции. На верхней палубе, в тесной каюте, шло совещание старших: как отметить день 7 ноября? Подсчитывали количество оставшихся продуктов. Было их у нас… Ничего почти не было. Хлеб не получали уже двое суток, оставались черные сухари, которые наготовили еще в деревне под Ярославлем. Нашлось немного леденцов, манной крупы, масла. Решили устроить праздничный обед. (До этого всех уже четвертый день кормили раз в сутки жидким супом.) Составили меню и план торжественного собрания.
Вдруг пароход качнуло… Погас свет. Зазвенели вылетевшие стекла… пули…
На ощупь, шагая через только что спавших, но уже встревоженных ребят, я побежала вниз, к своим, туда, где размещались ребята нашего интерната. Чем дальше, тем труднее идти. Уже началась паника, ребята вскакивали, жались друг к другу, плакали, звали сестер, братьев, воспитателей…
— Спокойно, ребята! — слышались голоса взрослых. — Надевайте пальто, шапки и ждите команды…
Своих я нашла в полной готовности. Умеющих плавать распределили по группам. Никто еще толком ничего не знал. И вдруг шум где-то в камбузе: «Ранена бабушка Кулеша». Старая женщина, бабушка одной воспитанницы, вызвалась приготовить праздничный обед, только вошла в кухонное помещение — и начался обстрел. Разрывная пуля раздробила плечо… Врач занялся бабушкой. С тревогой ждем, нет ли еще жертв. К счастью, нет. Пароход причалил к высокому обрывистому берегу…
Выясняется: вражеские самолеты бомбили Чебоксары. Возвращаясь, заметили пароходы. На палубах были ясно видны красные кресты. Но что до них фашистским молодчикам! С бреющего полета обстреляли пароходы с детьми и — скорее восвояси.