Сентябрьской ночью «юнкерсы» совершили массированный налет на наш госпиталь. Весь большущий сад вокруг него пылал кострами от пляшущих зажигалок. Десятки бомб пробили чердачные перекрытия.
Огромная, похожая на средневековый замок, наша школа в пятнах ослепляющего огня была прекрасной целью для нового захода «юнкерсов». Тяжелораненых переносили на первый этаж. В борьбу с огнем вступили все, кто мог подняться с госпитальной койки.
Надо сказать, что к характеру зажигательных бомб приспосабливались не сразу. Уже пылая, они прыгали как злобные существа, норовя пронзить каждого, кто приближался к ним. В обнимку с огнетушителями мы первыми достигли чердака. Довоенный «Богатырь» соответствовал своему названию и по внешнему виду. Развернуться среди балок с ним было непросто.
Борька-маленький первым обнаружил цель. Вспомнив инструкцию, он перевернул красный баллон и что было силы ударил им об пол. Все делалось правильно за исключением одного: пусковое устройство Борька обратил не к бомбе, а к себе. Бешеная струя пены сбила с ног. Выпущенный из рук огнетушитель стал повторять движения зажигалки. Не знаю, успел ли Борька Цыган выразить свое отношение к случившемуся, но то, как он с ватником в руках кинулся к бомбе и стал яростно душить ее, я помню отлично.
До этого случая Борька-маленький стоически переносил все свои неудачи. А тут не выдержал.
Давно был потушен пожар. Мы отмыли свои физиономии. Перевязали свои обожженные руки. Уселись в приемном покое перед титаном. Борька сидел в стороне. На лице его трагическими полосами чернела сажа.
— Нет, я не выдержу, — повторял он.
Мы пытались найти самые мягкие, самые осторожные слова, чтобы переубедить его. Несклонный к лирике Цыган прервал наши увещевания.
— Выдержишь! Ишь, какой гусь лапчатый, возиться с ним надо. Выдержишь! Война…
Борька выдержал. Более того, он стал первым среди нас.
Мне приходилось читать о мальчишках, которые потушили пять, шесть, семь зажигалок. Мы видели Борьку в деле.
Если распределить фашистские зажигалки на всех блокадных мальчишек, то по крайней мере по одной хватило бы на каждого, Борька поработал за десятерых.
Месяца через два немцы перестали скидывать на город зажигательные бомбы. Поняли: бессмысленно. А мы при встрече с Борькой шутили:
— А ты не знаешь, это из-за тебя фрицы перестали бросать зажигалки?
…Уже в армии я получал письма от Борьки-младшего. Последнее письмо пришло в конце сорок третьего. До полного снятия блокады оставались считанные дни. Потом я попал в госпиталь, и переписка прервалась.
Победной весной я встретил в Ленинграде его мать.
Существовал такой неписаный закон. Человек, долго не приезжавший в военный Ленинград, встретив родителей своего друга, первым не начинал разговор о нем. Но я-то знал, что Борька был жив и здоров, когда город уже не стал фронтом. И я спросил…
Борька погиб в самый последний обстрел.
По мудрым законам памяти давние события сжимаются во времени. Исчезают многие дни, а годы просматриваются, как осенняя роща в первый морозный, ясный день. Но как бы ни сжималось время в нашей памяти, я думаю, какая она была долгая, эта война. Встречали ее мальчишками, а завершали бывалыми солдатами.
Если бы моих друзей с Восстания, 15, удалось собрать вместе, я попросил бы разрешения прочитать стихи, посвященные им. Эти стихи писались давно и начинались так:
Увы, стихи эти опоздали к своим главным адресатам даже тогда, в сорок пятом победном году.
Впрочем, отсутствие серьезных познаний в области математики и баллистики не помешало одному из нас приступить к разработке проекта новых зенитных снарядов. С этим проектом Мишка ходил на Марсово поле к командиру зенитной батареи. Несмотря на слабость технических доказательств, идея была верна. И состояла в следующем: снаряд, вылетая из ствола, должен самовзрываться на заданной высоте. Мишку похвалили за самостоятельность мышления и огорчили, наглядно продемонстрировав осуществленную идею. На его глазах, на большой высоте, сбили «юнкерс».
Прикинув, что на новое изобретение потребуется слишком много времени, Мишка решил помочь армии личным участием в боях.
Фамилия у Мишки была занятная — Топа́й. Ударение ребята изменили, и превратился Мишка Топа́й в Мишку-то́пай.