Борис Челин и Виктор Иванов стали плохо видеть. Нужны очки. Приобрести их в то время было очень сложно. И престарелая учительница ходит по различным учреждениям, добивается обследования мальчиков, заказывает очки. Учителя школы вели перепись населения, собирали осиротевших детей и устраивали их в детские дома.
VII
В блокадном городе проявлялась большая забота о детях-сиротах. Только в Московском районе были открыты два детских дома — на Расстанной и Воронежской улицах. Активное участие в их организации принял Московский райком ВКП(б), и прежде всего его первый секретарь Г. Ф. Бадаев, большой друг детей и молодежи. Он позаботился о банях для детей. Сам все время следил за жизнью ребят в детских домах. Часть воспитанников 21-го и 76-го детских домов стала заниматься в шестом и седьмом классах, открытых для них при 367-й школе.
Детдомовцы были, так же как и большинство учащихся школы, не по-детски серьезны. В школу они приходили вместе с воспитателем, опрятные, вежливые, предупредительные по отношению к старшим. Учились они на совесть. Любили труд. Девочки увлекались рукоделием. Они даже на переменах вышивали, вязали. Были среди детдомовцев крайне истощенные и болезненные дети. Они вяло отвечали, на уроках частенько дремали, не принимали участия в детских забавах и играх. Но все они, даже самые слабые, заметно оживлялись, когда речь заходила о их детском доме, который, по всему чувствовалось, стал для них действительно вторым родным домом. Ребята рассказывали о нем всегда с большим волнением и теплотой.
В дошедших до нас сочинениях на эту тему поражают глубина чувства и острота переживаний детей. Вот сочинение ученицы 6-го класса Оли Лебедевой.
«В детском доме.
Первого февраля 1942 года заболел мой папа, через некоторое время заболела и мама с сестрой, осталась я одна ухаживать за ними. Мне было очень тяжело, но все это я делала терпеливо: встану утром рано, наколю дров, истоплю печь, вскипячу воду, нагрею для больных утюги, вынесу ведро, принесу воды. Но недолго все это мне пришлось переживать. Первого марта умер папа. Я не видела, как он умирал, так как в это время я была в больнице: отмечала бюллетень. Когда я уходила из дома, папа еще чувствовал себя хорошо, а когда я вернулась, он был уже холодный. Мама умерла тоже первого, только ночью. Я в это время лежала с ней в одной постели. Я слышала, как она глубоко вздохнула два раза и умерла. Остались мы с сестрой горевать: у нас не было ни дров, ни денег. Но недолго пришлось горевать, вскоре и сестра умерла. В это время я не знала, что мне от горя делать. Тогда я решила пойти к тете и попросить, чтобы меня устроили в детдом. Тетя меня и устроила. Двадцать шестого марта утром я пришла в детдом. Меня накормили, вымыли и уложили спать. С того времени и рассталась со своими родными. Теперь я живу среди чужих, но в детдоме мне хорошо: обо мне заботятся, меня хорошо кормят, одевают. Думаю, что мне помогут получить образование. Ведь Советская власть заботится о нас, детях. Спасибо ей за это».
VIII
«Они сто́ят одни других — учителя и ученики», — писал тогда А. Фадеев. Учителя 367-й школы, как мы видели, смогли не только уберечь своих воспитанников от артобстрелов, бомбежек и голодной смерти, но и поднять их на самый великий для них в те дни подвиг — хорошую учебу.
А. Верт приводит в своей книге следующие слова завуча В. В. Тихомирова: «Ребята относились к урокам настолько серьезно и ревностно, что результаты этого учебного года оказались лучше, чем в любом другом году. Это удивительно, но это так».
Простояв шесть часов в очереди за хлебом, Люба Трещенкова простудилась и слегла. «Никогда мне не было так тяжело, как в эти дни, — писала девочка. — Мне хотелось видеть товарищей по классу, слышать их подбадривающие шутки. Навестить же меня никто не мог, так как нужно было иметь особый пропуск, чтобы пройти заградительный пост».
В первый же день занятий Любина подруга Валя напомнила ей о сочинении по литературе, которое нужно было обязательно сдать на следующий день.