Из окон Батенинской больницы впервые увидел я военных с погонами на плечах. Петлицы со шпалами и ромбиками на гимнастерках мы хорошо знали, а вот погоны видели только на картинках.
Из записки матери я узнал, что в нашу школу попала бомба. Это было в феврале 1943 года. После войны дом, где была школа, восстановили, и теперь там живут.
Блокадная звездочка
Хранится у меня дома, как дорогая память, красная звездочка, вырезанная из картона. На оборотной стороне написано: «132-я школа, 1944 год». (132-ю школу сделали мужской, и всех нас, мальчиков, перевели туда. После больницы я опять попал в первый класс.)
Был январь. Как-то наша учительница Антонина Михайловна Никитина сказала, что на днях самые лучшие из нас пойдут в госпиталь к раненым бойцам. Мы будем петь песни, читать стихи, а Арик Спивак с Дужиком исполнят в лицах «Волка и лисицу», маски уже готовы.
Я очень боялся, что меня не возьмут: проштрафился на гимнастике (гимнастика это был предмет, как теперь физкультура). Мне было десять лет. Тогда в нашем 1-а классе были ребята и старше, ведь не все учились в годы блокады. На гимнастике мы ползали по-пластунски и с короткими палками отрабатывали ружейные приемы. Я взбунтовался против палок: завидовал пятиклассникам. Они-то занимались с настоящими винтовками. Наш старший наставник пятиклассник Володя уже изучил ручной пулемет.
В назначенный день все мальчики пришли приодетыми, большинство в белых светлых рубашках. Ничего, что на ногах были у некоторых только галоши, а у кого — большие солдатские сапоги. Обувь и одежда многих из нас годились только в утиль. Но когда враг рядом, когда бомбят и обстреливают город, этого не замечали!
Старшеклассники сделали для нас октябрятские звездочки и прицепили к рубашкам. Идем на концерт в госпиталь! И я иду тоже.
Володя побежал по улице Жукова и остановился на середине баррикады, что перегораживала улицу у Кондратьевского проспекта. Недавно бомбили завод «Кинап», и Володя следил, чтобы мы остерегались, пробегали мимо поодиночке.
Военный госпиталь на улице Комсомола был переполнен. Нас очень радостно и приветливо встречали на всем пути по коридорам и лестницам. Бойцы, которые могли передвигаться, устремились за нами. Начался концерт. Видел я слезы на лицах раненых, да и у нас от столь торжественной и напряженной обстановки глаза моргали.
Ярко выделялись наши красные звездочки на рубашках.
Легкораненый боец аккомпанировал на баяне, и я, стоя рядом в хоре, пел с вдохновением: «Вставай, страна огромная…». Спели «Старшие братья идут в колоннах…» и «В бой, за Родину!..». Детских песен в ту пору мы не знали и знать не хотели. Каждый готовил себя к бою.
Незабываемое и совсем неожиданное случилось после нашего выступления. Всем дали по куску белой булки. Сейчас бы не сказал, что она была очень белая. Но мы не видели булки уже почти три года. Помню, что еще нас угощали сахаром. Настоящий кусковой сахар-рафинад! Счастью нашему не было предела.
Много бойцов тогда выписывалось из госпиталя и слушало нас перед самым своим отъездом на фронт.
Прошло немного времени после того концерта, и блокада была снята, враг изгнан с ленинградской земли. Комсомолец Володя из пятого класса (теперь уже не могу вспомнить его фамилию) серьезно сказал нам, что и мы тоже помогли победить фашистов.
— ★ —
— ★ —
…4 мая начались занятия в школах со вновь принятыми детьми. Погода в этот день была ужасная: ветер и мокрый снег с дождем. В школах холодно, дует из всех щелей.
Мы отвыкли от такой массы ребят, а дети, не учившиеся зимой в школах, отвыкли от всякой дисциплины.
К счастью, в самый для нас трудный день — 4 мая — не было ни обстрелов, ни воздушных тревог. Наши «зимняки» на высоте. Они чувствуют себя хозяевами школы и деятельно нам помогают, особенно во время тревог и обстрелов.
Вчера во время воздушной тревоги в вестибюле я заметила мальчика лет девяти.
— Мальчик, почему ты не в убежище? — спрашиваю я. — Твой класс, верно, давно там.
Мальчик отвечает, гордо подбоченясь: