«…корень асфодели, точеный глазной зуб медведя, настойка гульей сыти… ладно, это все куплю в лавке. — Стриж перебирал баночки со специями в поисках шафрана и морской розы. — Но фейскую пыльцу? Шис… шиссов дбысс!»
Водоросли и шафран нашлись, а кроме них нашлась настойка красного ореха. Размышляя, что сначала, наведаться к Шельме или взглянуть на руны, Стриж ножом обкорнал спутанные и грязные волосы. Разделся донага. Тщательно втер вязкую жидкость. Бледная кожа почти мгновенно потемнела до смуглости портового грузчика, клочья волос загрубели и стали похожи на слипшиеся вороньи перья. Для полноты картины Стриж перепачкал и порвал в нескольких местах белоснежный батист капитанской рубахи, и перевязал лоб полосой темного полотна, отрезанной от кухаркиного фартука, так, чтобы узел приходился над левым ухом.
Из дома Лио неслышно вышел изрядно опустившийся наемник с небольшим узелком на поясе и узлом побольше в руке. Аккуратно закрыл за собой дверь и, никем не замеченный, отправился на северо-восток, к центру города. Единственный раз он остановился на одной из бедных улочек, чтобы кинуть сверток с окровавленными тряпками и обрезками волос в кучу мусора. Наверняка утром муниципальный маг примчится искать убийцу капитана Клийона, так не стоит облегчать ему работу. Копавшаяся в отбросах лисица отскочила, злобно тявкнула и, едва Хилл отошел на три шага, вернулась и снова зачавкала.
До площади Близнецов Стриж добрался без приключений. Даже ночные бродяги, голодные до бесстрашия и опасные, как крысы, лишь скользили по нему липкими взглядами и отворачивались — всем известно, что с безработного наемника взять нечего, кроме ладони стали под ребра.
Если по дороге у Стрижа еще теплилась надежда, что капитан приврал, то при взгляде на темный храм она растаяла, не оставив и воспоминания. Алью Хисс окружала стена. Высотой до половины шпиля, жемчужно мерцающая дымка текла и переливалась, обещая любому, кого уже коснулся Хисс, немедленную смерть. Всего лишь неровный круг, нарисованный светящимся мелом по булыжнику, с разбросанные без видимого порядка вдоль него детские рисунки — солнышко с разновеликими лучами и вписанными в него рунами. Одна из рун показалась Стрижу знакомой: ключ единства сути. Остальные полдюжины встречались в книгах Ульриха, но до их объяснения дело не дошло. Не будучи настоящим магом, Стриж не знал, что за заклятия применили светлые Найриссы, но его чутья хватало, чтобы не испытывать ни малейшего желания приближаться к ловушке.
Разумеется, кроме ловушки магической, городская стража позаботилась и о самой обыкновенной засаде. Обвешанные амулетами стражники бдели чуть не под каждым кустом. Правда, несмотря на амулеты, ни один из них не заметил окутанного пологом Тени Стрижа. При желании он мог бы передушить вояк, как цыплят, и позаимствовать амулеты. И передушил бы не задумываясь, если б хоть какой из амулетов мог помочь преодолеть барьер.
Полчаса наблюдения за стеной так и не подсказали Стрижу иного способа. Погружение в Тень почти до полной потери осознания себя тоже не помогло. Местные маги, дорожащие собственной жизнью и покоем, озаботились тем, чтобы ни одна ниточка не вела к ним — Стриж мимолетно удивился, к чему такие предосторожности, если среди Призывающих не бывает магов.
Охра. Надо как угодно добыть охру. И найти Ориса — он сам может не распознать ловушки. До рассвета всего пара часов, как раз чтобы найти и расспросить гадалку: то, чего Шельма не сказала страже, Призывающему выложит на блюдечке.
Стриж кинул прощальный взгляд на призрачную громаду Алью Райны, словно взлетающую к ярким южным звездам, на темную глыбу Алью Хисс… и замер. Дверь храма Темного открылась, на пороге показался настоятель. Длинные седые волосы, просвеченные багровым огнем светильников, окружили его кровавым нимбом. Голова настоятеля качнулась, отрицая или запрещая — Стриж совершенно точно знал, что си-алью видит его и обращается к нему. Но что старик хотел сказать? Спустя миг настоятель сердито махнул рукой, и порыв ветра толкнул Хилла прочь.
* * *Эта ночь для Сибу шель Такаими, прозванной Шельмой, выдалась на редкость беспокойной. Букай с четверкой помощников, злые и трезвые, не спали сами и не давали спать ей — даже не отпустили в заднюю комнату, заставили сидеть посередине гостиной, на виду. Всех клиентов доблестные стражи порядка, разумеется, распугали, но об этот Шельма не жалела. Гадать на торговые прибыли или верность будущей невестки, когда с каждого блестящего бока кастрюли, из каждой чашки чая, из каждой шлифованной бусины смотрит Бездна? Спрятаться бы… Только от судьбы не уйдешь, как не завешивай окна.