— Ты надоел. Не собираюсь больше с тобой жить.
— Это я не собираюсь. Давай разводиться.
— Давай.
Родители мальчика и девочки решили развестись и жить отдельно друг от друга. Поделили имущество со скандалом. Разменяли квартиру. Разъехались в разные дома. Детей тоже поделили. Папе достался мальчик, а маме — девочка.
Когда они приехали в разные дома, мальчик сказал:
— Плохо ты, папа, вещи наши собирал. Запихнул в чемоданы и сумки. Измял, скомкал. Вот мама, я видел, упаковала всё в одинаковые картонные коробки. Мама молодец.
А девочка сказала маме:
— Напрасно ты наши вещи смешала. Платья сунула в коробку с кастрюлями, кремы для лица к моим игрушкам положила. Вот папа — умница, он, я заметила, всё отдельно сложил, в разные чемоданы.
Потом мальчик и девочка сели к разным компьютерам, вышли в Интернет, договорились каждый вечер сообщать друг другу, что папа и мама сделали хорошее. Не для того, чтоб их хвалить, а чтобы ставить в пример друг другу. Папу маме. А маму папе.
ПОГРЕМУШКИ БЕЗ СОСОК, КОГДА НА НИХ ОРЁШЬ…
У одного маленького, буквально только что родившегося мальчика сразу же начались большие проблемы в семье. Ребёнок не смог найти с родителями общий язык. Мальчик честно старался понять папу и маму, но они просто не давали ему такой возможности. Вместо нормальных человеческих слов говорили что-то невразумительное:
— Агу, агу, агу. Агусеньки.
— Ути-пути, ути-пути, ути-путеньки.
Мама берёт на ручки, щебечет:
— Чики, чуки, чики, чуки. Чоки, чаки, чоки, чаки.
Папа наклоняется к кроватке, булькает:
— Були, були, були. Були, були, були.
Мальчик думает: «Что за дела? На каком языке они разговаривают?»
Родители опять: «Сюси, сюси. Пуси, пуси».
Папа щекочет пятку: «Тыки, тыки, тык».
Мама тычет соску: «Чмоки, чмоки, чмок».
«На норвежский не похоже, — пытается сообразить ребёнок. — На китайский — тоже. Может, португальский?»
А родители не унимаются, хлопают у него перед носом в ладоши и хором:
— Трататушки. Тратата, Трататушки. Тратата.
«Плохо дело, — размышляет малыш. — Если так дальше пойдёт, я же вообще никогда не заговорю. Где я родился? Как страна называется? Какой язык изучать?»
Стемнело. Мальчик думает: «Может, колыбельную песенку споют, с нормальным человеческим текстом. Услышу слова. Разберусь».
Но нет. Опять:
Ребёнок пытался объясняться с папой и мамой жестами, но и жестов родители совершенно не понимали. Он показывает ножкой на бутылочку, пытается дать понять, что хочет пить — отец несёт погремушку. Тарахтит над самым ухом, вместо того чтобы просто напоить. И мама, которой мальчик, размахивая коленками, старается растолковать, что пора менять памперсы, тоже никак не может сообразить, чего от неё хотят.
Бедный малыш всё перепробовал: шевелил пальцами, используя язык глухонемых, выстукивал пяткой точки и тире азбуки Морзе, изображал сигналы уличных регулировщиков. Даже показывал папе с мамой секретные знаки, которые применяют во время спецопераций военные десантники, чтобы передавать друг другу приказы командиров. Ничего не помогало.
Родители не понимали своего ребёнка, а мальчик совершенно не мог понять их. Просто какой-то конфликт поколений. Полное непонимание.
И что самое обидное, мальчик, наблюдая за жизнью своей семьи, прекрасно видел, что родители на каждом шагу совершают массу ошибок, действуют совершенно неправильно. Иногда, даже довольно часто, себе же во вред. Если бы у них было взаимопонимание, мальчик мог бы помочь папе и маме. Он бы подсказал им верные решения в сложных жизненных ситуациях. Например, посоветовал бы, где и как найти друзей. Предложил бы заняться спортом. Правильно питаться и по мере возможности вести здоровый образ жизни.
При этом малыш вовсе не собирался злоупотреблять своим авторитетом. Он бы ни в коем случае не стал ограничивать свободу родителей жёсткими рамками запретов и правил. Вообще ничего бы им не запрещал. Относился бы к ним, как к равным себе. Уважал бы в них самостоятельные личности. Терпеливо объяснял бы папе и маме, в чём они не правы. И пусть не с первого, даже не со второго и не с третьего, но с какого-нибудь двести восемьдесят шестого раза они бы послушались.
Но взаимопонимания не было, и мальчик чувствовал себя совершенно беспомощным. Ничем не мог родителям помочь.
Это чувство беспомощности беспокоило ребёнка, лишало его сна, и по ночам мальчик орал так, что жильцы с нижних этажей прибегали посмотреть на диковинное животное, которое, как им казалось, каждую ночь мучают бессердечные соседи с верхнего этажа.
А что делать, если родители не понимают по-хорошему? Понимают, только когда на них орёшь.
Однажды утром папа и мама распеленали младенца, положили на спинку и уже собирались в очередной раз с ним поагукать, но тут малыш вдруг, сам для себя неожиданно, как пустит вверх фонтанчик. Обоих родителей облил.
— Вот это да! — восхищённо ахнула мама.
— Ну, — говорит папа сыну, — ты и наглец. — Как же я теперь на работу в таком виде поеду?
— Ничего, — улыбнулась мама, — высохнет по дороге.
— фу, — выдохнул с облегчением мальчик.
«Ну вот, — подумал он. — Наконец-то всё выяснилось. Оказывается, я в России. А что? Вполне приличная страна. Если, конечно, не обращать внимания на некоторые проблемы с демократией. Зато язык замечательный. Великий и могучий. Надо будет постараться освоить его как можно скорей. Надеюсь, годика за два-три справлюсь».
ПОПУГАИ С ВАРЕНЬЕМ, А ЕЙ ВСЁ НИПОЧЁМ
Папа одних детей мечтал на свой день рождения получить попугаев в клетке. Дети обещали:
— Будешь себя хорошо вести — подарим.
Папа очень старался, но получилось у него не очень. Перед самым днём рождения, поздно вечером, уже после ужина, папа поссорился за столом с мамой, и они оба облили друг друга клубничным вареньем. Из литровой банки. С ног до головы. Точнее: с ушей до колен. Дети рассердились, сказали:
— Наказаны оба. Попугаи отменяются. И никакого дня рождения не будет.
— Не честно! — закричал папа. — Попугаи мои! День рождения мой! А она, — папа ткнул пальцем в маму, — как всегда, опять безнаказанная.
— У мамы, — хлопнули ладошками по столу дети, — дня рождения тоже не будет.
— Ну да! — сказал папа. — У неё ещё не скоро. У неё через полгода. Её двадцать раз простить успеют. А у меня вот-вот. Почти сейчас. Мой день рождения уже через сорок минут начинается. В ноль-ноль. Я без попугаев — пусть она тоже без чего-нибудь останется. Прямо теперь.
— Мама на два года тебя младше. Значит, ты должен быть умней.
— Кому это я должен? — возмутился папа. — Не собираюсь я быть умней. Пусть она сама умней будет. И при чём тут ум, если она первая вареньем обливается. Значит, по-вашему, умные должны все в клубнике сидеть и без попугаев, а глупые пускай чистенькие и безнаказанные ходят, да?
— Я не глупая, — сказала мама. — Я тоже, как все умные, в клубнике сижу.
Дети стали стирать с родителей варенье и послали их переодеваться в чистую одежду, потому что к ним с минуты на минуту должны были прийти поздние гости: соседские дети.
Мама дала стереть с себя клубнику, пошла переодеваться, а папа — нет. Сказал, что останется в варенье и, если маму прямо сейчас не накажут, чего-нибудь не лишат, то он будет кричать всё время, не переставая. Всегда.
— Что ты будешь кричать? — удивились дети.
— Ничего. Просто буду. Один звук. Без слов.
— Зачем?
— Потому что я возмущённый, не кричать не могу.
— А почему сейчас не кричишь?
— Жду.
— Чего ждёшь?
— Когда гости придут. Чтоб вам стыднее было.
Пришли гости. Папа закричал. В это время вернулась мама, сухая, переодетая в чистое платье, гладко причёсанная. А папа стоял посреди кухни, весь в варенье, с открытым ртом, и кричал звук.