– Не в прямом смысле, конечно, жив, – оговаривается Аня, – физически он, разумеется, мёртв. Его застрелила Вероника Полонская, но дух его мечется над нашей родиной, находя пристанища в неокрепших поэтических душах, например, в душе вашего друга. Наша задача – изгнать его оттуда…
– Ладно тебе, перестань, – перебивает её Татьяна, – может, лучше сядем?
Бегло осмотрев наши шмотки на предмет пропажи чего-либо, я принимаю приглашение, и вместе со стулом и недопитой кружкой перемещаюсь за столик к девушкам, на котором вижу два конусообразных бокала и тарелочку с орешками. Перехватив мой взгляд, Аня выдаёт:
– Абсент здесь не наливают. Наверное, поэтому тут читают такие дерьмовые стихи.
– Абсент? – не понимаю я.
– Напиток поэтов, – поясняет Татьяна.
– Ах да, «Зелёная фея»! Читали, читали… Только мне как-то ближе напиток не поэтов, а варваров.
– От абсента – стихи, а от пива – бодун и очередь в сортир, – презрительно роняет Анна.
И хотя её слова мне не особенно приятны, по сути, она права – очередь туда, откуда я только что вернулся, вызвана именно им.
– Как бы там ни было, – говорю я, поднимая кружку, – за наше случайное знакомство!
Девушки тоже поднимают бокалы и благосклонно со мной чокаются.
– А вы, Валерий, имеете какое-нибудь отношение к литературе? – спрашивает Аня, ловко закидывая в рот пару орешков.
– В некотором роде, – отвечаю я, – аз есмь писатель. Пишу роман.
– Тогда вам надо пить водку.
– А лучше всего, кальвадос, – поддакивает Татьяна, – без закуси.
– Не, кальвадос нельзя, – мотаю я головой из стороны в сторону, – «Триумфальная арка» получится.
Моя фраза почему-то вызывает у девушек необъяснимый восторг. Обе, как по команде, заливаются звонким, таким школьным смехом.
– Не получится! – сквозь него говорит Татьяна.
Я киваю в ответ: мол, понятное дело, не получится – какой из меня Ремарк. Наши с Татьяной взгляды встречаются, и в этот момент в моей голове проносится мысль о том, что передо мной сейчас не просто девушка, а «та самая», о которой я думал вчера на кухне.
«Так вот же она, – стучит у меня в голове, – вот она! Она! Она! Она…»
А девушка эта смотрит на меня с любопытством и хитринкой, которая так привлекает; во взгляде её – смесь кокетства, задора и интереса, будто она меня дразнит и одновременно изучает. Но я держусь, не отвожу взгляда от её серых, самую капельку раскосых глаз, в которых отражается огонёк коптящей на столе свечи, словно кто-то невидимый могучей пятерней держит меня за затылок, не давая малодушно уронить глаза в стол или отвернуться.
Откуда-то извне до меня доносится высокий Анин голос:
– Эй, про меня не забыли?
– Ну как про тебя забудешь! – на выдохе произносит Татьяна, и второй раунд гляделок заканчивается. Вничью.
Я прикладываюсь к кружке и делаю большой, должно быть, самый большой за сегодня, глоток. Затем ставлю кружку на стол и закуриваю. В голове творится что-то странное.
Появляется реанимационная бригада, мои друзья. Первым идёт Че, за ним, чуть пошатываясь, прилизанный мокрой пятерней Дон Москито, замыкает процессию чему-то улыбающийся Панк Петров. Все трое подходят к нашему столику.
– Я смотрю, ты времени даром не терял! – воодушевлённо произносит Че. – Не представишь нас дамам?
– Разумеется. – Я встаю. – Так, по порядку: Сергей, Николай, Олег. Они же: Че, Дон Москито и Панк Петров. А это, – показываю на девушек, – Анна и Татьяна.
Девушки синхронно кланяются, что выходит у них очень мило.
– Ну, с Анной мы все знакомы, – льстиво говорит Че, – прекрасные стихи.
– Спасибо, – кивает Анна, – не искренне, но, всё равно, спасибо.
Че пропускает её слова мимо ушей и делает небольшой шажок в сторону Татьяны.
– А вас я вижу впервые. Тоже пишете?
– Н-е-ет, – отвечает Татьяна с ухмылкой, – упаси бог. Моё отношение к поэзии ограничивается дружбой с поэтессами.
– И поэтами, – вставляет Аня.
– Ну, не без этого, – пожимает плечами Татьяна, – мне нравятся мужчины со странностями.
– Со странностями? Это ко мне! – восклицает Че, хватает свой стул и оказывается между нашими новыми знакомицами, причём ближе к Татьяне, от чего я испытываю несильный, но достаточно чувствительный укол ревности.
– Так, и в чём же странность? – по-медицински интересуется Татьяна, – Сергей, правильно?
– Да, в общем-то… – начинает Че.
– Серёжа у нас актёр, – встреваю я, – играет в театре.