«А ведь у них, черт возьми, получится» – мелькнуло в голове у Виктора. «Построить вдоль дороги этакую Европу или Японию… и автомобилей не надо столько будет, все в доступности скоростных поездов, вышел на станции – тут тебе и все рядом: на одной – заводские проходные, на другой – спальный микрорайон с универсамом. Чудак я, удивить хотел достижениями разума двадцать первого века. Да они сами кого угодно удивят. Обидно только: технические возможности у нас тоже еще когда были, а вот чтобы в таком виде на задачу посмотреть…».
Тут в лабораторию зашла какая-то дама и сказала Тарасову, что его зовут к телефону; надо понимать, мобильники были все же еще редкостью. Виктор на несколько минут остался один; разглядывая стенд, он обнаружил, что одна из досок на боковой стенке отходит. Виктор потянул ее; как оказалось, она прибита на нескольких небольших гвоздях и легко отстает. Он спешно выхватил из кармана куртки полиэтиленовый пакет, завернул туда российские деньги, паспорт и отключенный мобильник с чехлом, сунул в образовавшуюся щель и тут же приладил доску на место. Получился тайник; конечно, не совсем безопасно прятать все это на месте своей работы, но потом можно будет найти место получше.
По винтовой лестнице за дверью застучали каблуки. Вернулся Иван Николаевич.
– Да, вот еще как-то сразу забыли обговорить, а вы, видимо, спросить стесняетесь. Если не бить баклуши, то с премиями, с хоздоговорами и прочим у вас будет выходить в месяц пятьсот рублей. Ну и потом, можно подрабатывать с редактированием переводов, прочая творческая работа. Планы напряженные, грамотного народа не хватает. Устраивает?
– Да, вполне. «Сто рублей новыми в пятьдесят восьмом? Вполне, вполне…»
Остаток рабочего дня ушел на ознакомление с чертежами стендов, схемами распайки тензодатчиков, ознакомление с матчастью самописца, измерительных мостов и усилителей. Кроме того, Виктор нашел в лаборатории труды по физическому моделированию и усиленно освежал память. «А ведь когда-то сдавал…»
После работы Виктор зашел в продуктовые и взял на ужин бутылку молока, брынзы и булку («Посуду можно будет завтра с утра сдать»). Тащить все это в руках в бумажных пакетах было неудобно; он завернул в универмаг и взял там синюю нитяную сетку-авоську, а заодно вспомнил о том, что надо будет бриться; пришлось брать еще мыльницу, белое туалетное мыло и недорогой черный станок с пачкой безопасных лезвий «Нева». Еще немного подумав, он присовокупил к джентльменскому набору зубную щетку и пасту «Мятная» в бело-зеленом тюбике. Одеколон, конечно, не роскошь, а гигиена, но это чуть позже.
Входя в общежитие, он обратил внимание на большой плакат в вестибюле. На нем были изображены ярко, но со вкусом одетые парень и девушка гламурного, как бы сейчас сказали вида, на фоне новых домов и цветущих яблонь. Надпись внизу гласила: «Будь стильным!».
Интересно, что это значит? И он как, стильный или нет? Впрочем, подумал Виктор, и в его детстве попадались странные плакаты. Например, «Пейте кофе!». Видимо, в этом тогда был смысл, кофе закупили, а спроса на него не было…
Возле вахты висел транспарант проще и лаконичней: «Бога нет».
В комнате, куда его подселили, уже был народ – крепкий рослый парень, которого по виду можно было отнести к стильным – кок, пестрая рубашка и узкие, но как-то в меру, как в старых зарубежных фильмах, брюки, и девушка, чем-то напоминавшая Лолиту Торрес. Сидели они за положенной на письменный стол чертежной доской, к которой был приколот лист ватмана.
– Здравствуйте. Не помешал? Меня тут временно подселили. Виктор Сергеевич, устраиваюсь лаборантом.
– Не, не помешали. Вадик. А это – Джейн.
– Женя, – поправила его девушка. – Вечно ты со своими глупостями. Ладно, не отвлекайся. Вот что ты сделал с этим сечением? Разве это так надо строить? Вот, смотри…
Виктор повесил одежду в стенной шкаф, развернул свертки и принялся за трапезу. Закончив, он встал, чтобы пойти вымыть бутылку, как в комнату влетел шустрый долговязый пацан.
– Салют, чуваки! – крикнул он с порога. – Вад, а к тебе что, родители приехали?
– Нет, это подселенный. На кафедре будет работать.
– О, добрый вечер. Геннадий. Можете просто Гена.
– Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор.
– Слушай, просто Гена, – в разговор вмешалась Женя, – Санек когда обещал мой конспект вернуть?
– О, Евгения! – воскликнул Гена деланно-трагическим голосом, – Александр не в силах сдержать обещаний, данных всем дамам. Сегодня у него пожар сердца и он пропал вместе с конспектом до комендантского часа. Утром он будет, как штык часового на Посту Номер Один.
– Да? А мне по чем готовить?
– Слушай, но ты же и так все наизусть знаешь на отлично. А выше отлично Зеленцов все равно на семинаре не поставит. И на экзамене тоже. Система оценок есть предел самосовершенствованию человека.
– Сказала б я тебе!.. А ты не отвлекайся! – обернулась она уже к Вадиму.
Виктор сполоснул пустую бутылку на кухне и поставил в пустой нижний ящик тумбочки – в верхнем расположились мыло, бритвенный прибор и зубная щетка. Он вспомнил, что так и не взял газет, и надо будет как-то обходить вопросы международного положения. «Может, по радио что-то расскажут» – подумал он. Однако из коричневого пластмассового динамика, что висел на стене, доносились только легкие джазовые мелодии. Политикой здесь явно не особо напрягали.
А ведь международное положение тут явно не такое. Значит, Франция в рейхе… у Америки колонии по всему земному шару…
Интересно, у них здесь есть в общаге красный уголок или читальня? Или вот – взять и спросить у студентов учебник истории партии, посмотреть, что и как тут трактовать положено. Отличная идея. Как это только сделать, чтобы странным не посчитали…
Но не успел Виктор закончить мысль, как в дверь опять постучали, и вошел парень постарше, видимо, старшекурсник, в спортивном свитере и коричневых брюках в полоску.
– Вечер добрый. Кто из этой комнаты сегодня на дежурство?
– Я вчера был. – отозвался Вадим.
– А я – завтра. – улыбнулся Гена. – Сэ ля ви.
– А вы, товарищ…
– Я работать поступаю, тут подселен временно. Виктор Сергеевич.
– Никодимов, Алексей. Извините, что сразу не представился. Вы в институте работать будете? А общественное поручение вам уже определили?
– Нет, я же еще устраиваюсь.
– Понимаете, все равно надо будет какую-то общественную нагрузку нести. Как вы смотрите на то, чтобы дежурить в Осодмиле? В нем могут дежурить и комсомольцы, и нет. А то мало ли, дадут такую, к которой душа не лежит, а Осодмил – это и почетно, и за активную работу бесплатным проездом премируют.
«То-есть что-то вроде народной дружины или комсомольского оперотряда», догадался Виктор. «Ну ладно, это хоть что-то знакомое».
– А в Осодмил вступать надо или членские взносы платить?
– Нет, никаких членских взносов, только ходить на дежурства.
– Ну, я не против…
– Вот, как раз сегодня и идете на дежурство.
– Подождите, а как же без удостоверения?
– Да выдадут потом удостоверение, главное, чтобы живое участие было, а бумаги все оформят.
9. Санитары города.
Штаб Осодмила размещался рядом, в новом панельном доме на Ворошилова, возле школы. В бытность Виктора на этом месте построили корпус института Гипростройдормаш, а затем отдали под него и само помещение школы.
В штабе собралась в основном студенческая молодежь. На стене висел план района и плакат «Очистим город от мусора!», где бронзовый от загара культурист с красной повязкой опускал в урну пьяницу с бутылкой и сизым носом и обритого хулигана.
Старшина милиции в форме старого образца и погонах провел инструктаж, распределил народ по группам – человек примерно по пять, – назначил старших, определил, какая группа по какому маршруту обходит участок и заходит в штаб для обогрева, раздал по старшим повязки, свистки и круглые фонарики. Свистки и фонарики доставались только старшим; им также выдали снимки лиц в розыске и напомнили условные сигналы. Например, два свистка означали сбор ближайших групп, частые короткие свистки – искать ближайший телефон и звонить в штаб Осодмила или милицию. Напоследок была дана вводная обращать особое внимание на подростковые и молодежные компании на предмет выявления «бритоголовых».