Га-либ оказался настолько любезен, что позволил аурлийцам расположиться в его доме. Несмотря на стесненные обстоятельства, Итан настоял на том, чтобы никто из его людей не спускался в подвал. Кэр не знал, как моряки отнесутся к увлечению монстра. Слухи слухами, но, увидев работу монстра воочию, они, скорее всего, не разделят его восторга. Он и для себя решил, что больше никогда не войдет в мастерскую каннибала.
Не откладывая исход своей судьбы, консул направился прямиком во дворец императора. Кара, Тхорн, Орест и лант наперебой уговаривали имперца укрыться у надежных сторонников, но Клетис был непреклонен. В ответ он велел им убираться куда глаза глядят. В отличие от него, у них был шанс избежать гнева императора. Никто из них и слушать подобного не захотел, но Клетис разразился таким потоком брани, что не оставил товарищам выбора.
Оказавшись за последним уровнем стен, консул пытался запечатлеть в памяти каждый уголок имперского города. У Клетиса было мало сомнений в том, что такая возможность предоставляется ему в последний раз.
Облаченные в белые тоги жители с недоумением смотрели на выглядящую крайне неподобающе этому месту фигуру. Помятый доспех, порванные сапоги и следы грязи на лице не соответствовали высокому статусу Клетиса. Его окружение едва ли выглядело лучшим образом. Севериан нарочно не предоставил подобающее консулу облачение, а Клетис был слишком горд, чтобы просить. Личная стража императора встретила его у ворот и сопроводила прямиком до дворца, не давая возможность посетить собственную резиденцию, чтобы привести себя в порядок.
Клетис всегда был одним из тех, кто считал, что величие правителя отражает его дворец. Судя по всему, император придерживался схожего мнения. Даже резиденция Клетиса не шла ни в какое сравнение с тем комплексом величественных строений, что открывались его взгляду сейчас.
Император принял своего слугу без задержек. Когда стража вопреки обычаю попросила его сдать оружие, консул сразу понял, что на мягкосердечность своего господина ему рассчитывать не стоит. Прежде от него этого никогда не требовали, и Клетис всегда ценил оказываемое ему доверие. Миновав череду просторных, усыпанных статуями коридоров, имперец оказался в поражающем своими размерами тронном зале.
Стройные ряды колонн, представлявших из себя удерживающих на своих плечах тяжелую крышу атлантов, запечатлели в себе облики героев империи прошлого. Сатор величественно восседал на троне в окружении своих ближайших советников и жрецов. Увидев старого друга, император жестом заставил всех покинуть зал. Личные телохранители тем не менее своих постов не оставили.
Стоя у одного из окон дома каннибала, мистер Мерфи наконец смог справиться с тем волнением, что охватило его при виде столицы империи. На лице вновь застыла привычная маска спокойствия. Отправившись на второй этаж, чтобы одолжить у Дункана табаку, он заметил приоткрытую дверь, сквозь щель которой можно было разглядеть замершую у окна гесталу. Аурлиец уже собирался идти дальше, но, зацепив взглядом часть ее лица, увидел на нем бо́льшую сосредоточенность, чем ему довелось наблюдать во время сражения.
— Не самый лучший пейзаж из тех, что мы видели. — Услышав слова аурлийца, только что возвратившаяся в дом Кара вздрогнула от неожиданности.
Мысленно она отругала себя за то, что слишком глубоко ушла в собственные мысли и не заметила приближения чужака.
— Не любишь Корпакс? — задал вопрос Эйден.
— Люблю, но он слишком непредсказуем к своим гостям. Этот город способен обогатить тебя и с тем же успехом может выкинуть в канаву, предварительно перерезав горло.
— И как же добиться первого и не допустить второго? — Эйден улыбнулся той самой раздражающей улыбкой, говорящей о полном безразличии к собственной судьбе.
— Боюсь, у тебя не будет времени получше узнать город. — Гестала вновь уставилась в окно и пальцем поманила чужака подойти к ней.
Приблизившись, Эйден тоже выглянул на улицу и от удивления даже немного присвистнул. Всю зону отчуждения, что возникла между домом монстра и жилыми кварталами, потихоньку занимали ланты. Аурлиец потянулся к мечу, но Кара спокойно перехватила его руку, давая понять, что в этом нет никакого смысла.
— Добро пожаловать домой, консул. Империя приветствует возвращение своего достойного сына, — миролюбиво заговорил Сатор.
— Мой император! — Клетис упал на колено и ударил кулаком по нагруднику.
К этому времени, кроме них двоих, в зале осталась только личная стража. Имперец чувствовал себя униженным. Ему даже не позволили омыть руки и избавиться от грязи на лице, что уж говорить о его жалких одеждах.
— Тебе есть что сказать? — спросил император так, словно это и вправду была лишь дружеская беседа, а не прелюдия перед приговором.
— Сомневаюсь, что чем-то смогу дополнить, я уверен, исчерпывающий доклад проконсула Севериана, — имперец не смог сдержать саркастической улыбки.
— Как всегда проницательно, Клетис. Севериан — лишь жаждущий власти дурачок, но дело свое знает. Ну и что ты прикажешь мне с тобой делать?
— Моя жизнь принадлежит вам. Как и всегда. Но каким бы ни было ваше решение, я обязан предупредить вас о предательстве тавранов. Не зная того, империя пригрела на своей груди змею, выполняющую лишь волю хаоса.
— Об этом мне тоже доложили, но было уже поздно. За одну ночь все тавраны бесследно исчезли из столицы. Ума не приложу, как целый народ мог испариться в один миг. Уверяю, что поиски их не прекратятся. Я уже приказал командору Лэлеху лично заняться этим вопросом.
Клетиса подобный ответ немного успокоил. Имперец был знаком с лантом, и уж кто-кто, а Лэлех был тем, кто либо найдет предателей даже под землей, либо умрет, выполняя поставленную перед ним задачу.
— Мы давно знакомы, потому юлить с тобой я не буду. Империи нужен козел отпущения, Клетис. Сейчас тебе не сможет помочь даже моя предрасположенность. Я знаю, что ты, как и я, как и Морус, остался верен тем идеалам, что когда-то нас объединили. Однако не накажи я тебя, и все претензии начнут сыпаться на меня, а этого в текущей ситуации я допустить никак не могу. Сейчас нам как никогда прежде необходимо единство.
Консул ни на секунду не поверил в казавшуюся искренней речь императора. Он прекрасно понимал, что в словах Сатора была лишь часть тех мотивов, коими император руководствовался, принимая решение. На самом деле Клетис был неплохо осведомлен о настроениях, поднимавшихся в Корпаксе. Многие жители города считали, что император стал мягок и слаб, зато консула порой стали называть главной надеждой империи. Вне всяких сомнений, император должен был понимать, что от набирающего популярность конкурента необходимо избавиться как можно скорее. Тем не менее он ценил верность и не забыл, какую поддержку оказал ему Клетис во время их восстания.
— Всю свою жизнь я провел в служении интересам империи. Если ей необходимо, чтобы я исчез, так тому и быть, — консул покорно склонил голову.
Сатор внимательно изучал представшего перед его волей имперца. Несмотря на прескверный внешний вид, подбородок консула был гордо поднят вверх, а сосредоточенный взгляд отражал несломленную волю.
— Я решил, что казнить тебя будет несправедливо. Не хочу, чтобы ты думал, что я позабыл о нашей дружбе. Особенно, когда мир находится на пороге смерти. Я отправляю тебя на юг с целью наладить дипломатические отношения с роем. В сложившихся обстоятельствах стоит предпринять еще одну попытку установить перемирие с нашими южными соседями. Твоя сила, воля и разум могут преуспеть в том, чего не удалось другим.
Консул едва сдержал вздох удивления. Шестеренки в его голове начали прокручиваться в бешенном ритме, пытаясь осознать, что сейчас произошло. С одной стороны, подобная дипломатическая миссия была излюбленным предлогом для неофициальной казни. За все время существования империи ни один из отправившихся в царство песка корпусов не вернулся обратно. С другой же — Клетис начинал думать, что император действительно не так силен и уверен в себе, как прежде. Последнего имперец позволить не мог. Пускай ему суждено умереть, но власть над империей не должна быть в руках больше не способного на решительные шаги Сатора. Прикажи император казнить своего консула на месте, Клетис сохранил бы к нему куда больше уважения.