Так проходил день за днем, и мистер Мерфи понимал, что, с учетом новых вводных, его первоначальные расчеты больше никуда не годятся. Дипломатический корпус потерял половину провизии и запасов воды. Другая половина таяла прямо на глазах. Вместо ночных переходов пришлось отдать предпочтение дневным. Да и те были сокращены из-за желания избежать дополнительного риска. Таким образом, по соображениям аурлийца, его отряд был способен преодолеть лишь треть от заранее намеченного пути.
Были и другие проблемы. Раскаленные дневным солнцем скалы отнюдь не были приветливыми хозяевами, готовыми приютить уставших путников. Прислонившись к ним открытой частью тела можно было легко получить ожог. Ночью же камень охлаждался и представлялся похожим на лед. Странники пытались уловить момент золотой середины между льдом и пламенем. В противном случае уснуть было уже невозможно.
Через неделю палящее солнце, голод и обезвоживание начали влиять на рассудок безумцев, рискнувших бросить вызов пустыне. Эйден видел это по их опустевшим взглядам. Каждый новый переход давался все тяжелее и тяжелее. Ладью с остатками припасов теперь могли тащить лишь самые выносливые. Даже одежда казалась неподъемной. Лишь воспоминания о холодных ночах заставляли путников тащить на плечах свой небольшой скарб.
В дороге им встретился высокий бархан. Совершив неимоверное общее усилие, отряд смог втащить на него ладью. Под тенью природного заграждения таился небольшой мертвый лес. Судя по всему, засох он еще много лет назад и не воспламенился лишь благодаря своему укрытию. Изнывающие от голода путники вырубили его практически полностью, чтобы иметь возможность хоть как-то согреваться по ночам.
Спустя несколько дней люди начали сдаваться. Один из моряков сошел с каменных плит, отдавая себя на растерзание щупальцам. Второй сделал большое одолжение Га-либу, бросившись на собственный меч. Итану показалось, что в этот раз он не разглядел в наблюдавших за трапезой монстра людях какого-либо отвращения. Напротив (Кэр не хотел себе в этом признаваться), но в глазах аурлийцев он увидел зависть.
К концу второй недели произошло событие, разделившее жизни каждого на «до» и «после». Приютившие путников скалы принимали в свои объятия не только людей. Множество мелкой, но, к сожалению, несъедобной живности копошилось в расщелинах каждого такого оазиса. Никто из дежуривших в тот день не обратил внимания на маленькую змею, проникшую в спящий лагерь. Проползая около одного из моряков, она коснулась его ноги, и тот, не просыпаясь, инстинктивно оттолкнул ее.
Восприняв подобное действие как акт агрессии, змея впилась клыками в голень спящего гвардейца, впрыскивая яд. Аурлиец был настолько обессилен тяжелым дневным переходом, что даже не проснулся. Открыл глаза он только спустя час. Несмотря на морозную ночь, все его тело горело так, словно двери в ад раскрылись прямо в его грудной клетке. Почувствовав в себе невероятный прилив сил, он вскочил на ноги. Оглядываясь по сторонам, моряк видел, как пламя охватило даже камень.
Поняв, что с его другом что-то не так, матрос «Последнего шанса» поднялся на ноги и попытался удержать мечущегося товарища. Отравленному гвардейцу казалось, что на него надвигается демон. Именно такой, каким его изображали в церковных книгах Аурлии. Выхватив меч, он разрубил пытавшегося помочь ему друга. Предсмертный крик аурлийца разбудил остальных.
Гвардеец махал мечом во все стороны, не давая демонам приблизиться и забрать его душу. Суетливые крики, призывающие отбросить меч в сторону, его сознание трансформировало в жуткие вопли. В конечном итоге Тхорну пришлось убить несчастного, чтобы тот не навредил остальным. Орк виновато огляделся по сторонам, но осуждения со стороны членов отряда не почувствовал.
Окружив тела, все переглядывались между собой. Повисла тишина, и никто не решался произнести то, о чем в эту минуту думал каждый. Кэр знал, что нечто подобное обязано было случиться, но так и не нашел для себя решения, как поступить в такой ситуации. Ослабеший консул первым вышел в центр круга. Осмотревшись по сторонам, он взял одного из мертвецов за ногу и потащил к костру. Моряки расступились, уступая ему дорогу. Избавив бедолагу от одежд, Клетис потянулся к оружию. Обнажив меч, он тремя ударами отрубил мертвецу ногу и принялся жарить ее на костре.
— Что ты делаешь?! — воскликнул Хорив, будучи единственным, у кого данное действо вызвало гримасу ужаса на лице.
— Он прав — чтобы выжить, нам нужны силы, — неожиданно для своего ученика произнес мистер Норрингтон и потянул к костру другого мертвеца.
Бывший убийца смело смотрел в глаза любому, кто посмел бы бросить ему вызов, но таких не нашлось. Джонатан отчетливо понимал, что сейчас выглядит не лучше Га-либа, но так было необходимо. Только Хорив ухватил его за руку, заглядывая в лицо наставника с мольбой остановить это безумие.
— Мы не должны этого делать, — твердо произнес утларг.
Получив своего лидера, те из людей, кто еще сохранял человечность, позволили себе поддержать Хорива одобрительным гулом.
— Он прав, — уверенный голос Ингрид раздался немного громче остальных.
Ладонь Дункана легла на руку возлюбленной. Когда отступница встретилась с ним взглядом, сразу же поняла, что аурлиец не разделяет ее уверенности. У нее не было сомнений в том, что штурман заботится не о себе. Сила синих кристаллов наделила его куда большей выносливостью, чем свойственна обычному человеку. Мистер Грин держался лучше большинства членов отряда, однако его шутка последний раз прозвучала много дней назад.
В лагере началась перепалка. Прошедшие вместе через множество испытаний товарищи раскололись на две противоборствующие фракции. Еще чуть-чуть, и дело могло дойти до кровопролития.
— Нам придется это сделать. У нас есть миссия, от результата выполнения которой зависят не только наши жизни. Сейчас не время думать о своем нравственном спокойствии, — каждое произнесенное Итаном слово было ему отвратительно, но иначе было нельзя.
Споры тут же прекратились. Даже самые уверенные сторонники гуманного подхода к телам павших товарищей в конечном итоге были вынуждены сдаться под напором убеждения остальных. Только Хорив наотрез отказался принимать участие в этом ужасающем застолье.
Порция досталась каждому. Вчерашний друг сегодня придавал новые силы тем, кто еще хотел побороться за спасение своей жизни, но не души. Прежде чем перейти грань, Кэр взглянул на Га-либа. Монстр наблюдал за происходящим с едва заметной, не лишенной ехидства улыбкой. Словно по-отечески следил за тем, что его дети все делают правильно. Правда, и у него теперь имелся повод для переживаний. Отныне ему придется разделять свою порцию с другими.
Итан впился зубами в жесткое мясо. В этот момент ему показалось, что медальон на его груди начал источать приятное тепло. Аурлиец чувствовал, что сегодня перешел грань, после которой уже никогда не сможет вернуться к обычной человеческой жизни.
— Прожить тысячелетия, чтобы оказаться в этом моменте, — сжав зубы, процедила Ингрид.
— Для отступницы ты слишком сентиментальна, — улыбнулся еще шире Га-либ.
Не выдержав, отступница вскочила со своего места. Согнувшись, она с трудом сумела сдержать рвотные позывы. Капитан Хольт мрачно оглядывал понурые лица переполненных отвращением к самим себе людей. Поймав на себе взгляд штурмана, Рэджинальд, не произнося ничего вслух, попросил друга поддержать его.
— Они бы поняли. Не осуждайте себя. Если умру я, то не буду держать на вас зла, если помогу утолить голод, — сказал он, первым покончив со своим ужином.
— О нет, вас, мистер Хольт, мы оставим на потом. Настолько пропитанное элем тело должно сохраниться куда дольше остальных, прежде чем начнет гнить, — произнес Дункан и тут же почувствовал на себе неодобрительный взгляд Ингрид.
Лицо Рэджинальда приобрело оскорбленный вид, но его план сработал. Над столом раздалось несколько смешков, а каждый второй позволил себе улыбнуться. Бывший капитан «Отчаяния» верил в то, что если человек способен посмеяться над собственным горем, он еще не сдался.