Полет для ее народа не был одной из тех вещей, которой, раз научившись, не забудешь никогда. Кара собственными глазами видела, как разбивались о землю ее сестры, слишком давно не практиковавшиеся в их непростом деле. Гестала помнила историю, которую с самого детства рассказывали все матери ее народа. Легенду о прекрасной свободолюбивой воительнице, вступившей в сражение с пытавшимся обуздать ее нрав лантом. Убив стража порядка, целых пять лет она провела в темнице.
Оказавшись на свободе, она первым делом мечтала вновь обрести свободу полета. Забравшись на городские стены, гестала смело сделала шаг вперед. Не справившись с охватившим ее потоком воздуха, воительница упала на каменную брусчатку.
Эту сказку передавали из поколения в поколение, пытаясь привить подрастающим гесталам понимание важности и необходимости ежедневных полетов.
Воительница посмотрела в глаза аурлийца, чтобы зачерпнуть из них недостающей ей храбрости. Оттолкнувшись ногами от песков, она воспарила в метре над землей. Взмах ее крыльев заставлял взмыть в воздух верхние слои песка. Мистеру Мерфи пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы продолжить наблюдать за столь прекрасным зрелищем. Почувствовав уверенность, Кара увеличила высоту.
Даруемое свободой опьянение полностью охватило тело гесталы. Спустя минуту она уже не смогла удержаться от того, чтобы выписать в небе рискованный пируэт. Наблюдая за ее игрой, Эйден не мог подавить в себе чувство зависти. Народ гестал был наделен поистине великим даром, не снившимся ни одному из аурлийцев. Их полет был схож с церковными гравюрами, на которых так часто изображались служащие Создателю ангелы.
Вдоволь насладившись вновь обретенной способностью, Кара заставила себя вернуться в реальность. Она плавно опустилась на землю, оказавшись прямо перед лицом аурлийца. Гестала глубоко дышала, находясь в эйфории от счастья. Ее рука потянулась к капюшону. Мистер Мерфи резким движением перехватил ее прямо в воздухе. Все их предыдущие встречи происходили под покровом темноты, и Кара ощущала его шрам только на ощупь. Эйдена охватил страх. Он не знал, как она отреагирует на увечье, впервые увидев его так ясно и отчетливо.
— Покажи его, — сказала Кара и, не отводя взгляда, терпеливо ждала, пока аурлиец не ослабит хватку.
Очень медленно и аккуратно она стянула с него капюшон. Опасения дуэлянта не оправдались. Девушка не отпрянула, а в глазах ее не было ужаса. Пальцы Кары вновь коснулись его шрама. Воительница сделала шаг вперед и поцеловала Эйдена. Обхватив его под плечи, она взмахнула крыльями, поднимая их обоих в воздух.
Эйден не мог сравнить ощущение полета ни с чем, что испытывал раньше. Такого чувства свободы он не получил, даже когда закончилась война и он вновь смог использовать свое настоящее имя. Здесь, между песками и облаками, не было той жары, что ощущалась внизу. Ему хотелось, чтобы это чудо никогда не заканчивалось. Тем не менее долго держаться, прижимая к себе Кару, он не мог. Получив от него знак, что пора снижаться, воительница направилась к земле, дарящей только беды.
Плавно приземлиться не получилось. Обоим пришлось сделать пару кувырков, чтобы остановить движение. Песок забился под одежды и облепил волосы, но для них это было абсолютно неважным. Два этих суровых, привыкших к жестокостям судьбы, абсолютно разных существа были счастливы. Впервые в своих жизнях они чувствовали себя детьми
Привыкший прежде думать только о себе Эйден размышлял о том, что испытывает некоторую извращенную радость от того, что в их мир вторгся хаос. Не будь этого, он никогда не оказался бы в этом моменте. Взобравшись на расположенную рядом безопасную плиту, они избавились от пропитанных песком одежд. Оставшееся до заката время они наслаждались мгновениями, отведенными только для них двоих.
— Улетай отсюда. В отличие от нас всех ты можешь быть свободной. Я найду тебя, когда все это закончится, — прошептал аурлиец, сам боясь своих слов.
— Ты ведь не пойдешь со мной, тогда зачем просишь? — Кара удивленно подняла бровь.
Ее голова лежала на его груди, а рыжие волосы щекотали шею. Укрывшись от дневного солнца под самодельным навесом, они отсчитывали последние часы, что сегодня еще могли провести вместе.
— Я верю Итану. Если то, что он говорит, правда, то мы нигде не сможем спрятаться от той угрозы, что проникла в наш мир. К тому же Кэр спас мою жизнь. Я обязан ему, — Эйден ответил без намека на внутренние колебания.
— Я тоже обязана ему тем, что он спас тебя, — рассмеялась воительница и приподнялась, опираясь на выставленную руку.
— У меня плохое предчувствие. От этого ощущения я не могу избавиться всю свою жизнь. Стоит произойти череде хороших событий, как в ближайшем будущем обязательно случится нечто страшное. Я переживаю за тебя, — аурлиец был серьезен, его серые глаза столкнулись со взглядом зеленых.
— Со мной ничего не случится. Я в состоянии о себе позаботиться. Тем более мы пройдем через все это вместе. — Кара склонилась над ним и улыбнулась, а ее волосы коснулись его лица.
В улей они вернулись с последними лучами солнца. Вышедший за периметр барьера Хорив пытался избавиться от царящего в голове шума и еще издалека заметил их приближение. Утларг отметил за собой, что в последние дни стал значительно лучше видеть. Даже в опускающихся сумерках он был способен разглядеть ползущую в пятидесяти метрах змею. Древний скрылся в туннеле прежде, чем они приземлились. Ему вовсе не хотелось стать частью неловкого разговора, где каждый из участников будет обязательно скрывать часть правды. Секрет Эйдена и Кары оставался секретом только для поглощенного изучением роя консула.
За вечерним столом с привычным рационом обсуждалось только предстоящее возвращение в земли империи. Клетис находился в небывало хорошем настроении. Да и остальные, кроме, пожалуй, штурмана и отступницы, желали поскорее выбраться из этого места. Плечи Кары покрывал скрывающий отросшие крылья плащ. Вендэль окинул ее оценивающим взглядом и сразу понял, что в лечении она более не нуждается.
Ночью Кара почувствовала прикосновение к своей спине. Пряча крылья, последний месяц она всегда спала в предоставленном роем халате. Консул не искал ее компании уже несколько месяцев, несмотря на то, что спала она всегда рядом с ним. Очередное прикосновение лишь подтвердило намерение имперца. Воительница всячески пыталась дать понять, что ухаживания Клетиса в данный момент ее не интересуют, но тот не принимал отказа.
Осознав, что все ее шаги к сглаживанию ситуации тщетны, Кара вскочила на ноги. Ее глаза быстро привыкали к темноте. Консул тоже поднялся. Его мускулистый силуэт сейчас пугал гесталу куда больше, чем любое испытание арены.
— В чем дело, Кара? — сурово спросил Клетис, разочарованный столь неожиданным поворотом событий.
— Я больше не принадлежу тебе. — Чувство эйфории, подаренное сегодняшним днем, придало ей смелости.
— Не говори глупостей. Ты всегда будешь принадлежать мне. — Консул протянул руку, но гестала ударила по ней, заставив имперца рассердиться.
— Нет! Я больше не хочу быть твоей вещью. Я заслужила свободу. — В глазах Кары читалась решительность.
— Я сам решу, когда ты ее получишь. Это из-за этого аурлийца? — Глаза имперца засверкали гневом так, что это было видно даже в царящей вокруг полутьме.
Воительница поежилась, опасаясь за своего возлюбленного. Клетис кипел от злости, всячески пытаясь заглушить то чувство страха, что им овладело. Консул уже потерял всех, кому мог доверять. Если уйдет и Кара, он останется совсем один, а этого имперец боялся больше всего на свете.
— Поиграла и хватит. Ты же не решила предпочесть мне этого безродного выродка? — консул сделал шаг вперед.
— Я ухожу, Клетис. Я была с тобой слишком долго. Поддержала, даже когда другие отворачивались, но твоей рабыней я оставаться больше не намерена. — Кара отступила назад, упершись в стену.
— Мы ведь росли вместе. Я всегда относился к тебе по-доброму. Всегда позволял больше чем другим! — немного повысил голос имперец.