Превратив боль в силу, Джонатан несколько раз ударил лбом в лицо отступника. О боли опытный убийца подумает потом. Обоим глаза застилала кровь. Клинок Лотэйра не позволял ему нанести удар в столь тесном бою. Обломок меча аурлийца, напротив, подходил для этого как нельзя кстати. Кэр смотрел на противостояние двух великих воинов и боролся с непреодолимым желанием закрыть глаза. Он посмотрел на Рэджинальда, но тот был без сознания, а может, уже и мертв. Итан постарался ползти в сторону заветной книги. Однако ему не удалось даже перевернуться на живот.
Тем временем где-то очень далеко, на подходе к столице империи, Хорив больше не мог сдерживаться. Дождавшись привала, он отошел в лес. По всему телу шел нестерпимый зуд. Оказавшись у лесного озера, он склонился над водной гладью, изучая собственное отражение. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы рядом был мудрый наставник, способный найти нужные слова. Еще никогда прежде утларг не чувствовал себя таким одиноким.
Сломанный меч вошел под ребра отступника. Лотэйр схватил обрубок руки Джонатана, заставив того взреветь от болевого шока и сделать шаг назад. Клинок первородного пробил мистера Норрингтона насквозь. Кэр закрыл глаза. Они проиграли. Аурлиец тем временем не торопился сдаваться. Он вновь сделал шаг навстречу, насаживаясь на меч еще сильнее. Безоружная ладонь легла на лицо Лотэйра, а пальцы стали давить на глаза.
Хорив почесал щеку. Кожа сходила по линиям, очерченным его пальцами. Борозды открывали его новый покров. Более плотный, грубый, с желтоватым оттенком. Оценив содеянное, юноша понял, что отступать ему больше некуда и снова вцепился в собственное лицо.
Отступник потратил слишком много времени, безуспешно пытаясь выхватить меч. По его щекам покатились кровавые слезы, а поляну огласил крик, заставивший Кэра вновь открыть глаза. Первородный оттолкнул от себя аурлийца. Джонатан стоял пошатываясь, больше не в силах сделать и шага. Лотэйр вытянул из своей плоти обрубок клинка. Вытянув руку вперед, он на ощупь поймал ворот рубахи аурлийца и вогнал холодную сталь в сердце противника.
Древний получал небывалое удовольствие, слой за слоем сдирая с себя собственную плоть. Он слишком долго сдерживался, и награда приносила настоящее чувство эйфории. Хорив схватился за волосы и, потянув, сорвал их клочья вместе со скальпом
Джонатан Норрингтон упал в снег, заставляя его хлопья подняться вверх, подобно перьям ангелов. Сердце его сделало несколько последних ударов, позволяя ему насладиться красивым небом борющегося за свое выживание мира.
Отражение в озере говорило о том, что преображение окончено. В желтом лице все еще можно было угадать черты молодого утларга. Глаза теперь светились даже несмотря на то, что до захода солнца было еще далеко. На поверхности озерной глади плавали ошметки кожи. Несколько упавших вниз слез заставили пойти по воде круги. В голове раздался женский голос, дающий обещание, что древний больше никогда не будет один.
Лотэйр продолжал кричать от боли. Глаз в его глазницах уже было не различить. Отступник ходил по кругу и втыкал меч в снег, надеясь добить оставшихся врагов. Первородный медленно, но уверенно двигался в сторону Кэра. Аурлиец предпринял еще одну попытку ползти, но вновь безуспешно.
— Я здесь, ублюдок, — услышал он сквозь пелену предсмертного тумана голос Хольта.
Услышав звук, отступник развернулся и направился в сторону его источника. Рэджинальду удалось подняться. Спотыкаясь об уплотнившийся снег, он шел навстречу убийце своего друга. На окружавшей их поляне уже было больше красных, нежели белых цветов. Хольт перехватил руку ослепшего воина и со всей силы вогнал меч в его живот. Клинок Лотэйра в последний раз провел по ребрам аурлийца. Под тяжестью ослабшего тела ему пришлось упасть на колени. Капитан не переставал наносить удары, пока не убедился, что его противник не дышит.
Лотэйр, повелитель воинов, старший из первородных и первый из праотцов умер, положив голову на плечо своего убийцы. Его пустые глазницы были направлены в сторону младшего брата. Хольт отбросил врага в сторону и сам повалился в снег. Аурлийцу очень хотелось уснуть прямо здесь. Ощущение было схоже со ставшим для него привычным чувством глубокого опьянения. Запрокинув голову, он увидел лежащего Кэра и вспомнил, что умирать ему еще пока рано.
Превозмогая себя, капитан Хольт пополз в сторону товарища. Невероятных усилий стоило ему взвалить на себя тело друга и ползком продолжить путь в сторону заветного артефакта.
— Потерпи, старина. Осталось совсем чуть-чуть, — Кэр слышал голос из потустороннего мира.
Рэджинальд сжимал окровавленные зубы, ругался, пускал слюни, но тащил тело вперед. Ему слышался голос Вендэля, но разобрать слов он не мог. Добравшись до скалы, он закинул руку и схватил сверток. Легендарная реликвия оказалась запятнана его кровью. Хольт распахнул книгу над Кэром и тут же выругался. Он не мог разобрать ни единого символа.
— Сотри линии! Только я смогу ее прочесть! — наконец разобрал он голос первородного в своей голове.
Аурлиец запрокинул голову и издал нечеловеческий крик. Скинув с себя Кэра и оставив книгу, он перевернулся на живот, из которого текла кровь. Запуская посиневшие пальцы в снег, он продолжал ползти вперед, оставляя за собой кровавый след. Все окружающее потемнело в глазах капитана. Сделав последнее усилие, ауриец добрался до светящихся символов и стер их, проведя окровавленной ладонью. Барьер исчез вместе с сознанием капитана Хольта.
Вендэль хладнокровно перешагнул через своего спасителя, чтобы поскорее успеть к гримуару. Взгляд Кэра уже не успевал за событиями. Изображение шло кадрами, сменяющими друг друга со значительными задержками. Вот над ним возникло лицо Вендэля. Слова, произнесенные на неизвестном языке. Итан Кэрил закрыл глаза, сердце замедлилось, и он уже не чувствовал его стук. Даже через закрытые веки аурлиец ощутил, как его окружил столб света, уходящий далеко в небо.
Эпилог
Умирающий демон не врал. Белиус действительно чувствовала то же самое, что и любое другое существо. Боль и страх неизвестности того, что последует потом, стали ее постоянными спутниками. Представители ее расы могли умирать годами, но процесс тем не менее был необратим.
С другой стороны, демоница умирала с чувством выполненного долга. Ради спасения этого мира она сделала все, что могла. Аскх мог бы ею гордиться. Существо не знало, есть ли среди тысяч миров кто-нибудь, кто смог бы понять ее до конца. Белиус одинаково допускала как то, что она может оказаться единственной в своем роде, так и наличие в их рядах десятков, а то и сотен других демонов, переметнувшихся на сторону порядка. Однако сейчас это было абсолютно неважно. Существовала только она — и этот мир. Последнее, что она могла сделать, это разузнать как можно больше, чтобы дать ему еще один шанс.
Перемещалась демоница при помощи магических скачков. Именно это умение позволяло ей так неожиданно исчезать при разговоре с собеседниками. Тело еще не успевало до конца материализоваться в новом месте, как растворялось вновь. Это помогало ей оставаться неуловимой для глаз обитателей этого мира, даже несмотря на то что длина скачка не превышала пятидесяти метров. Демон проходил сквозь материю полотна, из которого было соткано творение Гаетейн, на доли секунды оказываясь в междумирье.
После встречи с избранным Аскхом хранителем этого мира демоница совершала один скачок за другим. Отыскав укромное место вблизи имперской столицы, Белиус решила обработать свои раны. Ей приходилось торопиться. Не стоило в ее нынешнем состоянии задерживаться на чужой территории. Краткосрочное лечение позволяло немного отодвинуть момент смерти. Почувствовав в себе необходимые силы, она продолжила путь.
В следующий раз демоница остановилась лишь у стены Севериана. Империя знала толк в укрепительных сооружениях. Белиус видела множество обреченных миров, и далеко не каждый из них мог похвастаться тем ресурсом, что обладало творение Гаетейн. Хаосу потребуется немало времени, чтобы преодолеть этот рубеж. Однако демоница не обманывалось. Рано или поздно бесчисленные полчища порождений тьмы утопят эту линию обороны в своих телах.