Адъюнкты качнулись к Повелителю, а ктаны из числа приближенных, наоборот, поспешили взлететь в седла. Более никаких целеуказаний — роли расписаны, задачи поставлены. Т’хару оставалось лишь молча кивнуть, чтобы противостояние ожило.
Конский топот, извечный стук копыт… Буревестник оценил скорость офицеров — достигнут позиций в означенный рок, но легче почему-то не стало. Жена. Необходимо решить, как поступить… А что решать? Он вскинул руку в прощальном жесте. Кони оседланы, свита готова — Белой Матери пора вернуться в Ладор, к мирному населению и паниковавшему городскому совету.
Прикусив губу, Найала отрицательно мотнула головой. Ее место здесь, рядом с мужем… Взгляд Т’хара заставил ее сделать шаг к лошадям. Каждый обременен долгом, который они не выбирали, но которому неукоснительно следовали.
Не время для слез. Обменявшись с мужем тысячью непроизнесенных слов, Найала поспешила к свите, бесцельно дергавшей поклажу.
Полоса Алорского леса подернулась черной дымкой. Аура гибели опережала хозяина.
— Доклад! — Т’хар стремительно направился к передовой линии противостояния.
Под перезвон стали за Правителем двинулись охранные тридцатки. Связные юркими лазурными тенями затерялись среди мелькания униформ.
Позиция достигнута. Т’хар замер на земле, изрытой битвой. Ладонь легла на эфес Яртарна, возникшего у левого бедра; лазурь защитной брони появилась чуть раньше.
Позади волной стихали скрип, голоса и жужжание. По флангам растянулись солдатские шеренги, за которыми складывали надкрылья годоки, чуть дальше обустраивались на бой маги. Изумрудными силуэтами выступили на поле ряды эльфийских лучников. Владыка Алькари прислал Ладору золотые отряды, элитных стрелков, о чьей меткости слагали легенды. Отличился и Лепур, от щедрот выделивший Фо-ригу гвардию Стегарда, Барьерных Клинков, некогда сумевших сдержать натиск Яротты с водных просторов Арка. Сколько тогда полегло никто не считал, но они возродились, чтобы ныне защитить Груэлл.
Т’хар нахмурился — возможно, когда-нибудь барды сложат о дне битвы тысячи песен, в которых надежда обретет высокий слог, но сейчас лишь пот, грязь и кровь выступят полноправно. Две армии столкнутся, чтобы драться насмерть.
— Доклад по правому флангу, — раздался голос.
Буревестник повернулся к невысокому ваарцу, возникшему за плечом. Начала поступать тактическая информация, подлежащая осмыслению и переработке в приказы… Т’хар хмуро оглядел подчиненных — бремя ответственности надлежало нести с подобающим величием.
— Отлично, — первое светлое слово. В Правителе Ладора не осталось ни грамма слабины.
— А он хорош, — издали наблюдая за стариком, усмехнулся Николай. — Знавал одного инструктора. Любое плановое учение превращал в парад доблести на раз. В хорошем смысле.
Он поводил плечами, ощущая надежное давление полиморфа. Посмотрел на заинтересовавшегося Михаила и хмыкнул:
— Устал стоять.
— А я бы задержался…
Настройщик прислушался к ощущениям. Ник прав — вид Т’хара в окружении стали, форм и боевой суеты смотрелся обнадеживающе. Шанс есть всегда… Рядом формировали строй Дзейра, Линээ, Шарет, Лоуолис, Халь и Трейч, грозно щелкавший клювом. Следом Михаил узрел Бэрита, спешившего к друзьям, и мир определенно просветлел. Гном облачился в доспехи, склепанные собственноручно. Под стать латам светился меч, купленный Бэритом у подгорных мастеров.
— Пригодился, значит, сувенир… — Димп бодро отсалютовал дгору.
— Надоело чинить упряжи, — мрачновато буркнул гном, деловито пристраиваясь близ Шарета. Стегардец посторонился, скупым жестом приветствуя нового союзника.
«Техник… Точно, техник», — припомнил Николай. Видел гнома у Врат — на починке дверного привода. Средоточие тесновато… Или взять ближайших солдат, что признали в лорде, окутанном чернотой, недавнего противника. Интересно, на чей счет спишут феномен? В их лицах нет ни удивления, ни боязни соседства — нет ничего.
— Ты как, Ник? — Михаил чувствовал себя неуютно перед ликом молчаливых Алорских лесов, чью спектральную сущность неумолимо заволакивала тьма. Жутковатый контраст, сдобренный стылым воздухом и непроницаемой серостью дня.
— Я убью всех, брат…
Опустошитель осекся. Сказал «брат»? Вряд ли. Он знал Мика лишь сутки, так что…показалось.
— О-о, малопьющие, — раздался радостный оклик. К ним шествовал Золотой Чет.
Ласковый, сидевший на плече у Михаила, оживился и, к немалому удивлению друга, сделал желтоглазому лапкой.
Курьер остановился с открытым ртом:
— Слушай, Мик, может он тупо хочет завоевать мир?