Пульсации красного.
Апокалиптическая дрожь земной коры и черные пепельные клубы.
Он помнил. Помнил великолепно… Когда-то на стыке мрака и дня сбежал в этот мир от ночных кошмаров. Неосознанно выбранная точка Средоточия, чье пламя сожгло, вернуло рассудок и изъяло душу.
Алые россыпи жара прикоснулись к телу первыми жалящими укусами.
Бесшумным, единственно светлым отблеском, схлопнулся тоннель перехода. Опустошитель неторопливо осмотрелся. Он вновь вернулся, будучи на распутье и, видит небо, ему здесь понравилось. Первобытная неконтролируемая дикость…
В горле сжался болезненный крик. Память… Память подарит власть над спектрами и поможет вернуть утраченное. Клинок уже есть — намертво зажат в руке, сведенной судорогой. Доспехи?
Димп обратился к хрустальному переплетению бесконечности миров. Дело нескольких секунд: фиксация, захват, рывок… Полнота собственного спектра потрясла, как первый оргазм. Он активировал защитный пояс. Черная обтекаемая броня, без единого знака отличия, столь же непроницаемый шлем с яркой синевой глазных фильтров и болезненное сияние Иллитерия, с легкостью притороченного к бедру. На фоне всеобщего багрового зарева он выглядел провалом в ткани реальности — зарисовкой на тему смерти.
Не далее, чем в полутора метрах веером антрацитового крошева и клочьев магмы разорвался заряд, выплюнутый вулканом. Толчок ударной волны заставил Николая очнуться. Он здесь и сейчас, при полной боевой экипировке и в здравом уме. Его жизнь с ним от и до, начиная от первого писка в роддоме и заканчивая мучительно долгой секундой агонии.
Николай обратил лицо к горячности туч. Контроль — для живых.
Хаос танцевал сальсу.
Он видел себя крохотной иглой, песчинкой, что хотела вернуться домой. Покажется странным, но тогда в роли дома виделся Груэлл… Великолепное пиршество мифических персонажей. Так его и приняла темнота — ни добрая, ни злая, ни милосердная — никакая. Просто щелкнул выключатель.
Николай содрогнулся и ухватился за эфес меча. Вокруг пылала преисподняя — даже внутри… Но альтернатива хуже — уродцем ковылять за Хорошими Людьми.
Равнодушное Средоточие сохранило память тоскливого бытия Гээлла. С воем, застрявшим в горле, Опустошитель вспомнил Мег… За маревом воскрешения он почувствовал ее — Белую Смерть. Она находилась так близко…. Мог коснуться ее…
И прикончить!
Из-за глухого монолита охотничьей брони раздался крик, рвущий спектры. Ничего человеческого, лишь ярость, требующая освобождения.
Бьющая через край энергия, точно маяк зажгла Иллитерий, вознесенный к пепельным тучам.
Планета затихла, прислушалась… и, словно осознав всю мощь незваного гостя, содрогнулась, выплескивая из недр магматические ленты.
Взрыв, другой…
В радиусе семи метров от Николая невидимая кисть раскрасила камни в яркие радужные тона. Валуны, булыжники, безразмерные обломки воссияли на краткий миг, чтобы затем, поплыв знойной пеленой, застыть в антрацитовых кавернах…
Жгучим ударом колыхнулся воздух. Вулканическая гряда перекрученным жгутом разлетелась в клочья. Багровой волной плеснула порода… Над лабиринтами скал, затмив полмира, вознеслась дрожавшая стена плато, в сотне метрах левее озеро магмы короткой вспышкой превратилось в бездонный котлован.
Мрак неудержимо поглощал вулканические массивы. Оставлял пустоту, которую планета не могла восполнить. Случайно столкнувшись с бешенством димпа, часть безвестного мира погибла, так и не родившись.
Когда счетчик бэргов достиг восьмого десятка, Николай замер. Хватит! Неконтролируемые чувства, разрывавшие сознание, выплеснуты. Пора откланяться и перебраться в безвестный тихий уголок, где спокойно обдумать дальнейшие планы.
Короткий взмах пробудил червоточину перехода, что вспыхнула, коснулась изваяния лорда и… свернулась в череду затухавших всполохов-огоньков.
На сей раз точка прибытия располагалась в черте шелестящего прибоя. Николай торопливо отступил прочь — на шаг, два, в податливые барханы песочного крошева. Следом накатила волна. Широким полукругом пригладила песок, схлынула безвредными ручейками, затемняя пляж…
Губы димпа искривила усмешка. Он представил Мег на месте вулканического мира. Картинка желанная до дрожи — вспышка, вуаль тьмы, вселенская судорога и нет великого города. Видение яркое, как леденец. Но то лишь кусочек паззла, а в апогее — лелеемая Т’харом семья, что по мере сил и в полном составе оказала Эдэе поддержку. Они сыграли в сучью игру… Опустошитель ногой взбил облако песка. За ниточки дергала толпа.