Наконец все готово. Еще раз припомнив, какой должен быть настоящий дом, девочка всплескивает руками. Откуда же будет идти дым? Немного подумав, она ломает прутик и втыкает его в песок. Теперь ее домик совсем готов, самый красивый дом в мире.
Но, прежде чем позвать Манохара полюбоваться ее необыкновенным искусством, Сурбала еще раз пристально оглядывает свою работу. Рот ее приоткрыт, глаза горят. Радостное удивление не покидает девочку. Спроси ее сейчас: «Где живет бог?», и она без колебаний ответит: «Здесь, в моем домике».
Наконец Манохар вспоминает о Суро́. Он забрасывает палку подальше от берега и, отойдя от воды, видит девочку, погруженную в созерцание своего великолепного храма.
Проследив за взглядом Сурбалы, Манохар быстро подбегает и одним пинком ноги разваливает с такой любовью сделанный дом.
Гордый своим поступком, словно он только что захватил у врага неприступную крепость, жестокий Манохар даже кричит:
— Эй ты, Суро-ра́ни![27]
Но «Суро-рани» продолжает безмолвно сидеть на месте. Выражение чистой радости еще не успело слететь с ее лица, она еще витает в чудесном мире грез. Только что хотела она войти в этот мир вместе со своим товарищем и показать ему всю его красоту и очарование. Но — увы! — этот мальчик одним ударом ноги разрушил все ее мечты. Сурбала глубоко страдает.
Возможно, найдутся люди, которые сочтут ее чересчур наивной и глупой. «К чему страдать? — скажут они. — Мир так недолговечен! В нем нет места ни горю, ни счастью. Всякая вещь возвращается туда, откуда она вышла, не принося ни радости, ни печали. Земля появилась из большого огненного шара и в конце концов когда-нибудь снова обратится в огонь. Это неизбежно. Тот, кто не понимает этого, достоин лишь глубокого сожаления. Глупая девочка, задумайся над этим!»
Но, на горе бедной Сурбалы, ни один ученый человек не появился в этот час на пустынном берегу Ганга, чтобы преподать ей подобный драгоценный совет. Впрочем, я вообще глубоко сомневаюсь в том, чтобы неискушенная в ученых премудростях Сурбала последовала такому совету. Рядом с ней не было никого, кроме неразумного и злого Манохара, который, конечно, не имел ни малейшего представления о тонкостях философии. Трудно сказать, что творилось в его душе. Однако что-то, видно, тронуло его сердце.
— Суро! — закричал он, пытаясь сгладить свой проступок. — Что с тобой? Ты сердишься?
Сурбала продолжала безмолвствовать.
— Ну, Суро! Почему ты сердишься?
Девочка не пошевелилась.
— Теперь уже ничего не поделаешь, — тихо проговорил Манохар. Голос его вдруг задрожал.
Сурбала молча отвернулась. Возможно, она не обратила внимания на дрожащий голос мальчика.
— Суро… Это я, Манохар!.. Почему ты меня не ударишь? — повторял он, стараясь придать твердость своему голосу.
— Я с тобой не разговариваю, — только и смогла ответить Сурбала.
Все, что она с такой любовью создавала, исчезло безвозвратно, унеся с собой золотые грезы. Дрожащий голос Манохара глубоко врезался в ее сердце.
— Суро, вот я здесь, рядом, — взмолился Манохар. — Я нехороший, злой. Ну ладно, не разговаривай со мной, но хоть брось в меня песком или ударь. Ударь меня, и я никогда больше не буду делать тебе плохо.
— Замолчи! — гневно крикнула Сурбала.
— Я молчу, но только ты погляди на меня.
— Не буду.
— Ну ладно, не смотри. Не смотри. Я никогда не попадусь тебе на глаза. Никогда.
— Я же сказала тебе: молчи! Я с тобой не разговариваю.
Понемногу печаль и гнев Сурбалы проходили. В ее душе проснулось новое чувство, напоминающее шаловливое кокетство, свойственное только женщинам.
— Послушай, Суро, — снова заговорил Манохар, — я не скажу ни слова, сяду здесь и буду сидеть до самой смерти. Пока ты не простишь меня, я не встану и не произнесу ни слова.
Несколько минут прошло в молчании.
— Почему ты сломал мой дом? — уступила наконец Сурбала. — А ну-ка, построй мне его снова.
— Пожалуйста, сейчас построю.
— Только такой же, как у меня.
— Даже лучше.
— Сверху был еще прутик для дыма.
— Все, все сделаю. Ты говори, как, а я буду делать.
— Нет, я не стану говорить. Ты сломал, ты и строй.
— Ладно, но ты только смотри, как я буду делать.
— Не буду я смотреть. Сначала построй.
Манохар быстро выстроил домик.
— Ну, вот и готово.
— Готово? — переспросила Сурбала.
— Да.
— Прутик воткнул?
— Скажи, куда его воткнуть.