Хотя уже совсем рассвело, сын Хонсьяру, восьмилетний Габа́ль, еще не поднимался. Обычно после завтрака его сразу же отправляли пасти корову или давали какое-нибудь другое поручение — позвать кого-то из односельчан, сходить к пандиту и узнать у него, когда будет полнолуние, вернуть кому-то меру взятой взаймы муки или отнести соседям кастрюлю, которую накануне попросили на одну минутку.
Габаль знал, что стоит только ему подняться, как уже до самой ночи не придется присесть, и поэтому всегда старался встать как можно позже.
Последнее время Габаль каждый день донимал отца: «Папа, когда же у нас будет теленочек?»
«Когда будет, сынок, тогда и увидишь. Имей терпение!» — обычно отвечал Хонсьяру.
И вот сегодня долгожданное событие наконец произошло.
Услышав голос матери, Габаль поспешно вскочил с постели и как был, нагишом, выскочил во двор.
— Оденься, оденься, сынок! — крикнула мать. — Простудишься!
Габаль быстро метнулся назад, схватил свою рубашонку и, натягивая ее на ходу, опять побежал к дверям хлева.
Хонсьяру вошел в хлев вместе с сыном.
— Осторожней, сынок: как бы буйволица тебя не боднула, — сказал он и прошел в дальний темный угол, где у одной стены была привязана корова, а у другой — буйволица. Хонсьяру ласково погладил ее по шее.
— Кого принесла? — спросила из-за двери жена.
— Теленка, — разочарованно пробасил Хонсьяру.
— Эх, хотелось бы телочку! — тяжело вздохнула жена.
Когда буйволица приносит теленка, огорчение крестьянина вполне понятно. Во-первых, в хозяйстве от буйволенка никакого дохода не жди; а во-вторых, вырастить его очень трудно. Ведь теленок выпивает молока вдвое больше, чем телка. А если давать ему меньше, он подохнет через неделю. Недаром в народе говорится о буйволенке: «Напои его досыта или вытянет копыта». Поэтому крестьянин старается сразу же отделаться от него. Кому же хочется растить теленка, а потом отдавать на убой? Ведь почти всех молодых буйволов на праздники приносят в жертву богам — убивают у входа в храм.
Разочарованный, Хонсьяру вышел из хлева. Но Габаль, тот просто ликовал.
— Мой братец родился, мой братец родился! — прыгал и кричал он.
При виде неподдельной радости сына Хонсьяру немного просветлел. Положив ему руку на плечо, отец проговорил:
— Да, сынок, родился твой младший братик.
Габаль был единственным сыном. Мальчик и девочка, родившиеся после него, оба умерли еще в младенческом возрасте. Поэтому малыш Габаль, который рос один и которому не с кем было играть, с особым нетерпением ожидал, когда же наконец отелится буйволица, и про себя решил: если родится теленок, он будет называть его «бху́ла»[52], а если телка — «бху́ли»[53].
— О-хо, младший братец родился! О-хо, младший братец родился! — вне себя от радости кричал Габаль.
Потом подбежал к отцу:
— А как мы назовем его, папа?
— Да никак, сынок, — ответил Хонсьяру.
Брата Габаля, который умер в прошлом году, звали Гаджу́. Поэтому Габаль рассудил так: «Гаджу был мне младшим братом, теленочек — тоже младший брат, поэтому и назвать его надо так же».
— Папа, а папа!
— Что, сынок?
— Давай назовем его Гаджу, а?
Хонсьяру тут же вспомнил своего второго сына, Гаджу. Вспомнил тот день, когда у бедняжки началась лихорадка. Крошечное тельце то дрожало в сильнейшем ознобе, то пылало как в огне. От всех этих мучений малютка через неделю скончался.
— Гаджу навсегда покинул нас, — печально сказал отец. — Если ты хочешь назвать маленького буйволенка именем твоего братца Гаджу, пусть будет по-твоему, я не возражаю.
Габаль тут же бросился к хлеву и, протянув ручонку, принялся ласково звать буйволенка:
— Иди сюда, Гаджу, иди ко мне, мой младший братец!
Мать принялась доить буйволицу. Отец ходил вокруг животного, ласково поглаживая его черные бока и шею. Габаль, не решаясь войти, по-прежнему стоял в дверях, подзывая буйволенка. Отвязав корову, Хонсьяру вывел ее из хлева, а Габаль, как всегда, погнал ее на пастбище.
Вечером, вернувшись домой и привязав корову, Габаль только было уселся отдохнуть под навесом, как его позвала мать:
— Иди-ка сюда, Габаль, иди поскорее! Я буду доить буйволицу, а ты пока поймай и подержи буйволенка.
Забыв об усталости, Габаль тут же помчался к хлеву. Ухватившись за веревку, которая висела у буйволенка на шее, он оторвал его от сосков буйволицы.